Как я был Анной - стр. 4
С планировкой клуба и новыми обязанностями Бориса знакомил сменщик Андрей. Слегка взбудораженный от недосыпа и радостный от обретения нового, третьего, айфона, который он на днях взял в кредит, Андрей не выпускал его из рук, гладил экран большим пальцем и лишь изредка кривился, когда некстати вспоминал о двенадцатитысячной зарплате и ежемесячном платеже, но платёж был далеко, а айфон приятно грел руку, поэтому Андрей не заморачивался.
На первом этаже находился пост охраны – стул, стол и журнал посещений, дальше – винтовая лестница на второй этаж, «Санта-Барбара», щитовая, туалет и сам «Ветер». Главной и почти единственной обязанностью охранника-вахтёра был досмотр персонала перед и после смены.
Мало-помалу Борис втянулся в жизнь клуба. Познакомился с завпроизводством Фирой Сергеевной, кормившей его вкусными обедами и даже деликатесами вроде гаспачо. Фира Сергеевна была весёлой сорокапятилетней женщиной с полными руками и тёплой улыбкой.
Познакомился он и с ночной охраной, вернее, с вышибалами – мужиками крутыми и спортивными, приходившими в клуб только по ночам пятниц и суббот. Особенно среди них выделялись Олег и Миша. Олег прошёл Иностранный легион и напоминал утёс, спокойный и равнодушный, который не сдвинешь и ничем не проймёшь. Миша имел корочки мастера спорта по боксу и жадно смотрел на танцовщиц.
Главной среди них была Жанна – стройная смуг-лая брюнетка, уверенная и яркая, как из фильма. Ещё Борис познакомился с официанткой Алёной. Двадцатилетняя, рыжая, воздушная, она училась на актрису в институте культуры, а здесь подрабатывала. Вообще, Борис не то чтобы со всеми подружился, вначале он просто узнал, как кого зовут, и с беседами не навязывался, но со всеми здоровался, улыбался приветливо и увлечённо читал книжки.
В первую же смену Борис попросил у Михаила Львовича разрешения читать на работе книги. Михаил Львович на ходу кивнул и куда-то побежал, он всегда куда-то бежал, такой уж он резвый человек. На работу Борис принёс три книги: Библию, «Идиота» Достоевского и «Аврору» Якоба Бёме. Захватил он и толстую тетрадь, куда выписывал стихи и фразы для дальнейшего обдумывания. Первой это собрание сочинений заметила Фира Сергеевна. Она ничего не сказала, только в смены Бориса стала часто выглядывать с кухни, как бы проверяя – читает или нет? Борис читал. К нему присматривались.
Вскоре его упоённое чтение, отчуждённость, то, что он какой-то не «свой», заметили все. По клубу поползли слухи и шепоток. Сектант, свидетель Иеговы, старовер, протестант, вольтанутый. Борис вдруг начал всех раздражать самим фактом своего присутствия. Он не слушал музыку, не играл в телефон, не поругивал начальство и низкую зарплату, не курил, был вежлив, предупредителен и ровен до тошноты. Танцовщицы, на которых пялилось всё мужское население клуба, вообще записали Бориса в геи, потому что он единственный не пялился, а девушки это хорошо чувствуют. Однако бармен-гей их предположение опроверг, геи такие вещи тоже чувствуют. Тогда Бориса дружно записали в загадочные асексуалы.