Как Веприк, сын Тетери, маманю спасал - стр. 8

"Как на острове Буяне стоят столы дубовые,

Столы дубовые, скатертью покрытые,

Как на тех столах на той скатерти,

Лежат подарки богатые,

Как за теми столами, за дубовыми,

Сидят гости дорогие, ненаглядные… " – тянули хором березовцы.

Смеяна дала Дуне пирожок с печенкой и подтолкнула ее к священному кругу.

– Иди, отдай дедушке.

Дуняшка потопала к Пелгусию, спрятала за спину обсосанный кусок пчелиных сот, чтоб не отнял, и нехотя протянула пирожок. Старик погладил девочку по головке, забрал подарок и… тут он завопил так громко и жалобно, словно пирожок за палец его укусил.

– Пирожок откусанный! – кричал Пелгусий. – Ах, озорница! Обжорка! Вот Перун тебя синей молнией! Вот Даждьбог тебя копьем огненным да и щитом сверху! Вот я тебя крапивой!

Пелгусий проворно нагнулся, ойкнул, схватился за поясницу, оторвал плеть крапивы, росшей в изобилии по краям священного круга, а Дунька, видя такое дело, ухватила за ботву репку, лежавшую возле деревянного Даждьбога, и погрозила ею старосте. Без слов ясно было, чего бы она пожелала от богов, будь она постарше и умей говорить: чтобы у противного дедки живот заболел. И пирожок чтобы назад вернули, зря отдала. Дуняшка размахнулась и в следующую секунду репка с хрустом врезалась Пелгусию в ногу пониже колена. В то же самое время Дунька получила от деда крапивой по заднему месту и поляна огласилась дружным воем обоих поединщиков.

– Уа! Гы-ы-ы-ы! – ревела Дунька, раздувая толстые щеки.

– Убили! – орал Пелгусий. – Прощайте, люди добрые! Не глядят мои глазоньки, не держат меня ноженьки резвые!

Попрощавшись с народом, староста перехватил крапиву покрепче и двинулся на противницу. Дунька кинула репку и с ревом побежала к матери. Хохот на поляне стоял такой, что не слышно было, какие слова кричал ей вслед Пелгусий. Напоследок он погрозил крапивой еще Тетере, потом выкинул крапиву и показал кулак.

– Дождешься ты! – пообещал староста. – Людей веселишь, а богов сердишь!

Тетеря, как всегда, молчал, только посмеивался.

– Вот, я знаю, случай был в одной деревне, – начал староста, подсаживаясь к огню. – Мужик один Перуна рассердил: сказал мол на что мне его просить, раз я сам сею да сам хлеб убираю. Рассердился Перун и сделал так, что на половине поля всегда дождь шел, а на другой половине – солнце жарило. Как черта по земле: тут сухо, там мокро. Так и потрескалась, и рассохлась матушка-земля с одной стороны поля, а с другой сделалось болото и пролились на землю вместе с дождем всякие скользкие гады: змеи, мокрицы, жабы, пиявицы,..

– Лягушки, – подсказали слушатели.