Как удачно согрешить - стр. 1

Если верить слухам, Риордан Баррет обладает уникальной способностью вознести женщину на вершину блаженства с помощью одного только взгляда, находясь на расстоянии пятнадцати футов от нее. При более близком знакомстве его возможности и вовсе безграничны. Как, впрочем, и аппетитные изгибы восхитительного тела леди Мичем. Размышляя об этих возможностях, Риордан легко касался рукой талии вышеупомянутой дамы, помогая ей лавировать в толпе гостей, собравшихся в Сомерсет-Хаус, чтобы отпраздновать начало нового светского сезона и посетить ежегодную художественную выставку Королевской академии.

Леди Мичем одарила его кокетливым взглядом, не оставляющим сомнений, что и она думает о том же. Риордан знал, чего она хочет, чего хотят они все, – убедиться в достоверности слухов. Она жаждала вкусить удовольствий, доставлять которые он, как говорят, умеет, как никто другой. Он и сам этого жаждал, мечтая забыться хотя бы ненадолго. Ему были свойственны все пороки джентльмена: карты, пари, скачки, неумеренное потребление алкоголя. Он не был новичком ни в дебошах demi-monde[1], ни в спальнях чужих жен. И все леди Мичем мира, подобно ему, знали тому причину – погоня за удовольствиями.

Риордан пребывал в отчаянии. Сезон только начался, а его удивляло, как это блеск лондонской весны с балами и красивыми женщинами уже успел потерять свое очарование? Отогнав от себя эту мысль, Риордан подвел леди Мичем к последнему творению Уильяма Тёрнера – картине, изображающей пожар в палате лордов и палате общин, случившийся в октябре прошлого года. Если все произойдет так, как задумано, то вечер он проведет, купаясь в чувственном очаровании леди Мичем, наслаждаясь ее ложем.

Риордан склонился к ее уху:

– Обратите внимание на то, как Тёрнер мазками кисти передает энергию пламени, как, используя оттенки желтого и красного, показывает жар адова пекла.

Говоря это, он легонько поглаживал пальцами руку леди Мичем, намекая на разжигание совсем иного огня. В нос ему ударил тяжелый запах ее дорогих духов. Он предпочитал более сладкие и свежие ароматы.

– Вы, я вижу, большой эксперт в технике… э-э-э… мазков кистью, – промурлыкала леди Мичем, слегка подаваясь вперед, чтобы коснуться грудью рукава его сюртука в приглашающем жесте.

– Я искусен во многих областях, леди Мичем, – интимно сообщил Риордан.

– Возможно, вам следует называть меня Сарой. – Она игриво постучала по его плечу сложенным веером. – Вы так хорошо разбираетесь в живописи. А сами не рисуете, позвольте поинтересоваться?

– Так, проявляю поверхностный интерес.

В прошлом он увлеченно занимался живописью, но в какой-то момент, к сожалению и удивлению Риордана, она перестала играть в его жизни важную роль. Он не мог вспомнить, как именно это произошло, но больше не писал.

Леди Мичем – Сара – посмотрела на него снизу вверх из-под полуопущенных ресниц, одарив самодовольной улыбкой.

– И что же вы рисуете?

Беседа принимала именно тот оборот, которого жаждали оба. Ответ у Риордана уже был готов:

– Обнаженную натуру, Сара. Я пишу обнаженную натуру. Говорят, это приятно щекочет нервы.

Услышав столь дерзкий намек, леди Мичем рассмеялась гортанным смехом, давая понять, что готова покинуть душный Главный зал Сомерсет-Хаус и отправиться с ним по другому адресу. На Пикадилли, с целью лучше изучить технику его живописи.

Ее рука продолжала фамильярно лежать на рукаве его сюртука.

– В вас нет ни крупицы благопристойности, не так ли?

Накрыв ее затянутую в перчатку руку ладонью, Риордан произнес низким голосом, напоминающим львиный рык:

– Боюсь, вы правы. Совсем нет.

Ее глаза вспыхнули от предвкушения того, что сулила эта фраза, а на жаждущих поцелуев губах расцвела лукавая улыбка осведомленного человека.

– Я нахожу это качество невероятно притягательным в мужчинах.

Она сдалась практически без боя и уже горела огнем желания. Риордан почувствовал разочарование оттого, что покорение леди Мичем прошло столь легко. Если бы ему пришлось преследовать жертву, он ощутил бы большее возбуждение,