Как убивали Бандеру - стр. 2

От слова «агент» у многих стынет кровь: в голову лезут отнюдь не литературные и страховые агенты, а агенты империализма, агенты вражеских разведок, враги народа – ими нас долго и сытно кормили. Речь пойдет об агентах советской разведки (некоторые застенчивые чекисты публично называют их «помощниками»), о великолепной «кембриджской пятерке», эдаком экзотическом букете из золотых роз. Давно уже погребен прах этих героев, а Англия все содрогается и бурлит: как же так? Как они решились? Ведь они принадлежали к сливкам английского истеблишмента! Предатели, чего им было нужно? Зачем связались с варварами-русскими? И в России охают девицы в шиншилловых пальтецах: вау, какие идеи? Ворчат пофигисты: ох уж эти марксизмы-троцкизмы-ленинизмы! Уж нахлебались мы ими вдоволь! А они, воспитанники Тринити-колледжа славного Кембриджского университета, не нахлебались.

Они дышали идеями социальной справедливости, они штудировали старика Карла, они презирали тупых мещан, не видевших дальше недожаренного бифштекса с кровью, сами они не страдали от бедности, но не выносили страдания других (бушевал мировой экономический кризис), они люто ненавидели свое правительство, заигрывавшее с Гитлером, который уже брызгал слюной, нацеливаясь на соседей. А где-то далеко-далеко слабо маячило загадочное пролетарское государство, к нему тянулись и парадоксальный Бернард Шоу, и литературный гений Герберт Уэллс, и даже глубоко немарксистский философ Бертран Рассел. Никто не знал истинной правды о нашей стране, откровения редких туристов страдали противоречиями, многие передержки и преступления объяснялись происками буржуазной пропаганды, да и вообще для настоящих большевиков кровь была естественной необходимостью на каменистом пути к построению нового, счастливого общества. Вообще «кембриджской пятерки» как группы типа детского сада с наставником в виде умного, как Вольтер, резидента из иностранного отдела ОГПУ-НКВД, никогда не существовало, не все знали друг друга, с каждым работали отдельно, соблюдая принципы конспирации (порой они нарушались), у каждого была своя судьба.

Харольд Адриан Филби, прозванный отцом Кимом в честь лазутчика из одноименного романа Р. Киплинга, родился и провел детство в Индии, его отец служил в колониальной администрации, хотя остров фарисеев ненавидел (правда, иногда он туда наведывался поболтаться в ресторанах и клубах). С годами он превратился в крупного ученого-арабиста, страстно влюбился в арабскую культуру и для пущей арабистости принял ислам, одевался по-арабски, стал советником короля Саудовской Аравии. Разведясь с мамой Кима, женился на рабыне короля и счастливо жил с ней в туземном домике, по которому расхаживали два огромных бабуина. Сен-Джон Филби (произносили на французский манер: Сенжен) любил и строго воспитывал свое дитя, подавляя его многие влечения, сын обожал его до конца дней и рос скромным, доверчивым ребенком, к несчастью, он всю жизнь чуть заикался. Окончив Вестминстерский колледж в Лондоне (котируется наравне с Итонским), он поступил в Кембриджский университет, где глубоко увлекся марксизмом, посещал левые тусовки. В 1933 году выехал в Германию и увидел, как после поджога рейхстага Гитлер преследует коммунистов, связался с Коминтерном (там работала своя разведка под эгидой Москвы), затем выехал в Вену, где активизировались австрийские фашисты, вскоре убившие канцлера Дольфуса. Ким активно участвовал в помощи австрийским «левым» и связал свою судьбу с коммунисткой-еврейкой Литци Кольман, которую спас от нацистских преследований, увезя в Англию как свою жену. В Коминтерне на Кима уже давно положили глаз, и Москва решила привлечь его к сотрудничеству. Делалось это под соусом подпольной борьбы с угрозой фашизма, вначале о советской разведке речи не было, заметим, что эта схема применялась и к остальным «пятерочникам». Первым вербовщиком Кима был нелегал Арнольд Дейч, австрийский еврей, доктор философии, блестящий разведчик и психолог, живший в интеллектуальном лондонском районе Хемстед. Дейч с симпатией относился к симбиозу Маркса и Фрейда, был терпим к теориям любви славных коминтерновок Клары и Розы. Вербовочная беседа состоялась в Риджент-парке, куда Кима привела его приятельница Харт, агент нашей разведки, привела и исчезла. Риджент-парк довольно пустынен, Дейч сидел на скамейке, а Кима попросил лечь рядом на траву и смотреть в другую сторону, словно они не знакомы. Приучал к конспирации? опасался захвата? – в любом случае Ким согласился на подпольную работу. Помнится, когда я работал с Филби по линии английского отдела в 1975 году в Москве, он нежно вспоминал товарища Отто (кличка Дейча), еще он высоко ценил Большого Билла – «настоящего большевика» Александра Орлова, выдающегося советского разведчика, который в разгар репрессий предпочел сбежать из Испании (там он служил резидентом) в Канаду, а затем в США, не желая подставлять шею под сталинское топорище. Проклятый навек системой, он умно использовал чекистские методы: проинформировал Берия, что, если тронут его или его родственников, он выдаст всю «пятерку». Такое ласковое увещевание подействовало, и англичане продолжали благополучно работать. Увидев в Киме перспективного агента, его начали умело «отмывать» от прилипшей левизны: работа в англо-германском обществе, связанном с нацистами, командировка в качестве корреспондента «Таймс» в стан генерала Франко (английские ненавистники республиканской Испании радовались его профранкистским репортажам), там Ким чуть не погиб от снаряда, угодившего в машину (один человек убит, другого тяжело ранило, Ким же отделался царапинами и получил из рук Франко орден за мужество, что укрепило его статус). И наверняка погиб бы, если бы выполнил поручение всемогущего Центра убить самого Франко. К счастью, обстоятельства не позволяли этого сделать, к тому же его сочли профнепригодным для роли киллера (он говорил мне, что никогда не держал пистолет в руках, не прыгал с парашютом и уж, конечно, не мог бегать по крышам вагонов, отстреливаясь из пулемета, как в наших кинобоевиках). Вскоре пробил роковой час: началась Вторая мировая, и Кима сами англичане пригласили в разведку Сикрет Интеллидженс Сервис (СИС) – сбылась мечта его советских наставников. Сначала он работал в центре по подготовке агентов для заброса в Европу, затем был переведен на иберийское направление (Испания, Португалия), после войны возглавил отдел по борьбе с СССР (!). В 1945 году нависла страшная угроза: сотрудник советской разведки Волков, служивший в нашем консульстве в Стамбуле, предложил свои услуги англичанам, пообещав выдать неких бриттов, проникших в самое сердце старой доброй Англии. Дело особой важности СИС поручил Филби, он тут же сообщил о предателе в Москву, оттуда в Стамбул под видом дипкурьеров прибыли два дюжих молодца. Волкова, угостив снотворным, быстренько отправили на родину – в то время с предателями не цацкались. Кима переводят резидентом в Анкару (заброска агентуры в Армению, Грузию), и вскоре на трамплине небывалой удачи он назначается представителем СИС в США, должность феерическая, прямой путь в шефы СИС. Именно в Вашингтоне он получает доступ к дешифрованным советским телеграммам (операция Венона) и узнает, что его друг по Кембриджу Дональд Маклин находится на грани ареста как агент КГБ. Экстремальная ситуация 1951 года. Москва организует побег Маклина в СССР в сопровождении другого «пятерочника» Берджесса (Маклин настаивает на бегстве через любимый Париж, но боится там «запить и сорваться», посему Берджесс его сопровождает). Оба остаются в Москве, тем самым сразу же подставив Филби как «третьего», который их информировал. Филби отзывают в Лондон и подвергают жесткому допросу. Все это сопровождается грандиозным скандалом в прессе и парламенте, увольнением Кима, впрочем, никаких доказательств для передачи дела в суд не наскребли, сам премьер-министр Гарольд Макмиллан делает заявление о его невиновности. Киму регулярно выплачивают пенсию, и английская разведка направляет его в Бейрут в качестве корреспондента «Обсервера», там он продолжает трудиться на нас. Сам Ким всегда возмущался, когда газетные грамотеи называли его «двойным агентом»: «Я всегда работал только на Советский Союз и никого не предавал». Очередной информированный перебежчик из КГБ, очередные доносы о «красном прошлом», и в январе 1963 года Кима экстренно вывозят из Бейрута в Одессу на советском судне.