Как ты смеешь - стр. 16
Рири и Блейк видели все от начала до конца.
Блейк даже узнал девчонку. Она училась в Сент-Реджис. Он хотел окликнуть ее, но не решился.
Та стояла спиной к обрыву, раскинув руки, и быстро пятилась к краю.
Рири видела, как все произошло.
Потом она признавалась, что это было ужасно, но и прекрасно по-своему.
Еще бы, спрыгнуть с такой невероятной высоты в темные заросли на дне ущелья.
Многие из нас смотрели в эту пропасть в те дни, когда нас раздирали душевные муки. Правда, мои страдания еще никогда не были столь сильны, чтобы меня потянуло на дно, но сейчас я понимаю, что зарекаться не стоит.
Бет поднимается на самый край скалы, хлещет пиво из бутылки и выглядит при этом на удивление мило. А Джорди склоняется ко мне и полчаса, а то и больше, мокро целует в губы.
Он говорит, что для него это место особенное.
Он иногда приходит сюда по вечерам, играет на гитаре и забывает обо всем.
– Наверное, для тебя чирлидинг – то же самое, – говорит он.
А потом он начинает осторожно гладить меня. Его большие пустые глаза с длинными, как у девчонки, ресницами, крепко зажмурены. Как странно у него нос свернут вправо, как будто сломан.
– Она красивая, да, Джорди? – голос Бет звучит, как шум волн откуда-то издали. – Красивая, когда смотрит тебе в глаза?
Я целую его щеку, горбинку на носу, и он вздрагивает.
Его ресницы щекочут меня, у него грубые и сильные мужские руки, и я чувствую, какой восторг и удивление вызывает у него все происходящее.
Это так глубоко трогает меня, что мне начинает казаться, что сегодняшний день – один на миллион. Сгущаются фиолетовые сумерки, и я, должно быть, пьяна, потому что слышу где-то вдали голос Бет, и та говорит какие-то странные вещи, спрашивает, чувствую ли я себя иначе. Чувствую ли я себя любимой.
Позже тем же вечером приходит короткое эсэмэс от Джорди Бреннана, в котором он осторожно намекает на продолжение. Но чувство, что переполняло меня там, на краю обрыва, уже испарилось.
Как легко было завоевать его. И как скучно. Мне знакомы все тонкости и хитрости этой игры, в которой особых тонкостей и хитростей-то нет.
Мне не терпится рассказать обо всем тренеру. Интересно, что она скажет?
Потом звонит Бет. Мы обе еще не совсем протрезвели и долго болтаем.
Бет спрашивает, помню ли я, как мы когда-то давно придумали игру. Мы повисали на гимнастической лесенке, переплетаясь ногами, и старались провисеть так как можно дольше, и вскоре уже никто не мог побить наш рекорд. Даже мы сами. И я, и она могли висеть сколь угодно долго, поэтому договаривались отпускать руки на счет три, но Бет всегда жульничала и не разжимала рук. Она болталась на перекладине, а я стояла внизу и улыбалась в ответ на ее усмешку, и у меня была щербинка меж зубов, которая исчезла после того, как я стала носить брекеты.