Как стать многодетной за один день - стр. 21
— Как тебе удалось выйти?
Брат стоял всего в паре метров от него и заинтересованно озирался. Словно освобождение Макса — это загадка, которую надо решить, очередная головоломка, не более.
— Не ожидал? — Мужчина поднялся на ноги, поудобнее перехватывая острый кол.
— Почему ты не сбежал? Провел десять лет в заточении, вышел… и остался сидеть на месте? — Кажется, Виктор действительно не понимал.
— Все эти десять лет я ненавидел тебя.
— О, так ты решил отмстить? — Брат хмыкнул и покачал головой. Ни страха, ни сожалений.
Максим стиснул зубы, в два шага преодолел расстояние между ними, а затем сунул кол прямо в руки брату.
— Ты десять лет держал меня как цепного пса, стоит закончить то, что следовало сделать сразу. Ну же, убей меня. Снова запереть я себя не позволю.
Он уперся грудью в наконечник. Одно движение — и все будет кончено.
— Марать о тебя руки? Вот еще, — сухим голосом отозвался Виктор, но попытки убрать палку не сделал. Они так и стояли друг напротив друга.
— И что же ты тогда будешь делать?
Он что, не понимает? Или только делает вид? Та ненависть, та злоба, что кипит внутри, требует выхода. Он не сможет простить. И это все плохо закончится. Очень плохо.
— Да ничего. Выбрался, молодец. Значит, повзрослел, поумнел. Ну, по крайней мере, я на это надеюсь.
«Повзрослел», — хмыкнул Максим. Сколько ему сейчас лет? Девяносто? Сто? Ну да, для Виктора, которому уже около трёхсот, он всегда был ребенком. Глупым младшим братишкой.
— И это все?
— А чего ты хотел? Своим заточением я тебя спас, если ты забыл. Ты бы отправился в «Теневерс». А тут у тебя были почти отельные условия. Не понимаю, чего ты жалуешься.
— Я считал тебя братом.
— Мы и есть братья. Но и у братьев пути расходятся.
— Ты был для меня ближе всех на этом свете, и ты предал меня.
— Ты сам себя предал, Максим. Перестань корчить оскорбленную невинность. Отныне — ты сам по себе.
— Лучше убей меня. Пока я не решил тебе отомстить.
Виктор прищурился. В глазах полыхнул сверхъестественный огонь. «Вот оно…» — последние секунды жизни. Все так. Все правильно.
Смерть должна была прийти уже давно, все остальное — бессмысленная агония. Будет ли Виктор горевать о нем? Будет ли сожалеть о том, что сделает?
От удара в грудь выбило воздух. Умирать не больно.
На лице брата нечитаемая маска. Максим опустил взгляд вниз.
— Попробуешь тронуть мою семью — и я тебя уничтожу. — Виктор каким-то образом успел перевернуть кол, и теперь тот был зажат в кулаке брата задом наперед и приставлен к его груди тупым концом. — А пока… живи, братец… И да, поскольку ты изгнан из клана — старое имущество, счета и документы тебе больше не принадлежат. Максим Алмазов погиб десять лет назад, теперь ты сам по себе.