Как работает мозг - стр. 109

(«Ребенок съел слизняка») можно вывести из значений слов baby, ate, the и slug и из их положения в предложении. Целое не является простой суммой компонентов: если мы переставим слова в предложении, получив The slug ate the baby («Слизняк съел ребенка»), оно будет выражать совсем другую идею. Поскольку вы не слышали раньше ни то предложение, ни другое, вы наверняка интерпретировали их, применив к последовательности слов совокупность алгоритмов (включающих в себя правила синтаксиса). Конечный продукт в каждом случае – это совершенно новая мысль, которую вы собрали на ходу. Имея в своем распоряжении такие концепты, как «ребенок», «слизняк» и «есть», плюс способность располагать соответствующие им символы на мысленной доске объявлений в соответствии со схемой, которую могут прочитать демоны, вы можете впервые в жизни получить именно такую мысль.

Журналисты говорят, что когда собака кусает человека, это не новость, а вот когда человек кусает собаку— это новость. Композициональность ментальных репрезентаций – вот что позволяет нам воспринимать новости. Мы готовы принять любые нелепые и удивительные новые идеи, какими бы невообразимыми они ни казались. Корова перепрыгнула через луну; Гринч украл Рождество; Вселенная началась с Большого Взрыва; пришельцы высадились в Гарварде; Майкл Джексон женился на дочери Элвиса Пресли. Благодаря математике комбинаторики у нас никогда не будет недостатка в новостях; в мире есть сотни миллионов триллионов мыслей, которые еще никогда и никому не приходили в голову.

Вы, вероятно, подумали, что композициональность легко воспроизвести в модели нейронной сети: просто включить узлы «ребенок», «есть» и «слизняк». Но если бы процессы, происходящие в нашем мозге, ограничивались этим, мы бы не могли знать наверняка, что произошло: ребенок съел слизняка, слизняк съел ребенка или ребенок и слизняк поели. Концепты должны быть привязаны к ролям (в логике их называют «аргументами»): кто является едоком, а кто съеденным.

Тогда, может быть, можно прикрепить отдельный узел к каждой комбинации концептов и ролей? У нас получится узел «ребенок-ест-слизняка» и узел «слизняк-ест-ребенка». Ведь в мозге огромное количество нейронов, скажете вы, почему бы не поступить так? Одна из причин, почему так поступить нельзя, – в том, что для этого нужно не просто огромное, а огромное-преогромное количество. Количество комбинаций растет пропорционально допустимому размеру, приводя к комбинаторному взрыву, в результате которого количество комбинаций превысит возможности мозга даже по самым оптимистичным оценкам. Легенда гласит, что визирь Сисса Бен Дахир попросил у короля Инди Ширхама скромную награду за изобретение шахмат. Он просил всего лишь положить на первую клетку шахматной доски одно зернышко пшеницы, на вторую – два зернышка пшеницы, на третью – четыре, и так далее. Они не успели даже дойти до последней, шестьдесят четвертой клетки, когда король обнаружил, что, сам того не зная, потратил все запасы зерна в королевстве. Награда составила четыре триллиона бушелей – это количество зерна, произведенного во всем мире за две тысячи лет. Точно так же комбинаторные способности мыслей могут легко превзойти количество нейронов в мозге. Сотню миллионов триллионов значений предложений нельзя впихнуть в мозг, в котором всего сто миллиардов нейронов, отводя для каждого значения собственный нейрон.