Как он будет есть черешню? - стр. 40

Я складываю все эти бумажки аккуратной стопочкой и прячу обратно в папку. Там еще много всякого, но я больше не хочу листать.

Срочная работа, которую я собиралась сделать еще утром, так и не начата и едва ли будет начата раньше ночи. На тумбочке столпилось пять больших грязных чашек из-под кофе. Я звоню Ваньке и на всякий случай спрашиваю, отметился ли он в этом месяце.

– Мам, ну че я, дебил совсем, не понимаю?! – восклицает Ванька с обидой в голосе. – На той неделе спрашивала уже!

Ему кажется, что я ему до сих пор не доверяю, хотя истории той уже четыре года, даже немного больше, и отмечаться Ваньке осталось не так уж долго. Потом судимость должны снять, но я боюсь загадывать: достаточно со стороны Ваньки крошечного прокола, и его могут закрыть. На форумах пишут всякие ужасы, что «условникам» с такой статьей даже дорогу в неположенном месте лучше не переходить, не то что там что-то. Пугают, наверное, а может, так и есть. Но для меня главное, чтобы Ванька не рискнул попробовать. Все время с момента суда мы с Андреем чувствуем себя как на пороховой бочке и до сих пор потихоньку друг от друга считаем месяцы до окончания условного срока.

Конечно, мы подавали на досрочное, как Илья Валерьевич научил, но не вышло. Наоборот, наблюдали прокурора с перекошенным лицом, на котором как бы читалось крупным шрифтом «НУ ВЫ НАГЛЫЕ!» Он так и выразился открытым текстом на этом слушании: радуйтесь, мол, что легко отделались, по-хорошему ваш мальчик сейчас должен быть на зоне. Меня потом до ночи Андрей корвалолом отпаивал, и спину опять заело. А этому, с перекошенным лицом, ему плевать было, что Ваньку подставили и он правда не виноват. Пойман за руку – и до свидания.

Свекровь похоронили полтора года назад. Она так никогда и не узнала, что ее любимый единственный внук – официально уголовник. Но зато успела порадоваться, когда на следующий год Ванька без труда поступил – осужденным это можно – в университет на философский. (А хотел сначала на юриста. Это у нас теперь тоже домашний мем – как правильно на философский лад настроиться. Ну да ладно. Плохой смех.) Прошло больше двух лет, прежде чем сын, краснея и пряча глаза, рассказал нам с Андреем подробно, что же произошло тем вечером. Как позвонил этот самый Димыч и как Ванька сначала отказался, потому что он ведь ничего не знал: где, когда, за сколько… он отказался, но Димыч позвонил снова и снова – даже не друг, а так, не очень близкий приятель, и сказал, что умирает, и продиктовал адреса. И как потом Ванька метался по району на велосипеде, сначала в поисках денег, потому что это стоило дорого и у него столько не было, потом к какому-то непонятному человеку, который дожидался на остановке около метро – и это немного напоминало фильм про шпионов, – и как радовался, когда ближе к двенадцати часам прошел это хитрый квест, потому что Димыч… у него был такой голос, будто он действительно умирает, и не мог же Ванька вот так его бросить в беде… И как он довольный подкатил к своему подъезду, где договорился встретиться с несчастным умирающим, а тот привел за собой облаву…