Как красный муравей стал черным - стр. 8
– Зеленый, – безапелляционно отчеканил Вертов и указал на красную трансформаторную будку в глубине двора. Искариотов что-то сказал про себя, и продолжил:
– Если бы вы не стали режиссером, то…
– Стал бы знаменитостью, – не дав Искариотову закончить фразу, Вертов выпалил ответ и принял картинную позу, – хотя меня бесит, когда фанаты интересуются малейшими подробностями моей частной жизни, но что поделаешь – я готов потерпеть.
– Понятно, ваши принципы вызывают уважение. И еще один вопрос, хотя это, скорее, размышление, – допустим, вы в образе маленького храброго койота, угодившего в капкан. Вы уже мужественно отгрызли себе лапку, но капкан все еще удерживает вас. Вы продолжите борьбу за существование в этой дикой природе?
– Конечно! Я буду продолжать грызть себя, как губернатор Уголино, запертый в башне!
– Граф Доноратико? Но по моим сведениям, он вначале съел своих сыновей и только потом… Хотя я соглашусь с вами. Память меня нередко подводит.
Искариотов поклонился и предложил режиссеру Вертову заполнить до конца анкету с Надюхой Крупской, добавив, что «она, как и вы, тонко ценит искусство в себе, а не наоборот – в рюмочной».
Следующими были молодожены Сучьевы. Правда, отдуваться за двоих пришлось одной Лильке Сучьевой, но солирующая роль ее нисколько не тяготила, и она даже на глазах похорошела. Молчание мужа она объяснила тем, что он не выносит шума и внешних раздражителей.
– Представляете, он утром выходит на балкон, и видит эту вакханалию, – указала она на компанию на детской площадке. – Это нам вредно.
Увиденное угнетало Сучьева на регулярной основе. Осенью деревья мусорили на городских аллеях, голуби гадили на площадях, в ванной завелись муравьи, от соседа снизу пахло водкой. Летом становилось жарко, от соседа из сверху воняло потом даже через натяжной потолок, голуби нагадили уже и ванной. Все действовало на психику, особенно человеческий шум. Людям не хватало тишины.
– Мы решили: будем собирать ее, каталогизировать и продавать, – тихо, одними губами сказала бывшая стюардесса Лилька. И даже Сучьев кивнул.
– Кого продавать?
– Тишину. Один диск уже записали, назвали «Лесной голубь». В перспективе «Речной рассвет» и «Городское кладбище».
После таких проникновенных слов Искариотов не стал терзать молодоженов вопросами, какие звуки их заводят, а какие раздражают, или про их любимое ругательство. Но все-таки не удержался и упомянул притчу об упрямом койоте, имевшую для него сакральный смысл.
– …И вот, спустя три отгрызенные лапы, койот все еще остается в западне. А ведь дома его ждет беременная жена – породистая луговая волчица…