Как изгибали сталь. Путевые записки офицера - стр. 14
– Да вот, по цаплям, – говорит.
– Что ты, разве можно по цаплям стрелять? – спрашиваю его.
– Мне, – говорит, – можно, я местный.
Уговорил всё-таки. Показал я мальцу, как стрелять из автомата, две очереди он сделал, никуда не попал, всех цапель распугал. Въезжаем в деревню, а из неё банда бандеровцев только что уехала. Вырезали семью председателя сельсовета и предупредили, что так со всеми будет, кто с советской властью сотрудничать будет. Услыхали стрельбу у деревни, подумали, что «истребители» едут и быстро унеслись в лес. А, если бы я пацану пострелять не дал? Приехал бы прямо в лапы к бандитам. Сколько бы я продержался? Минут десять. А этого парня мне, наверное, Бог послал.
– У нас в сорок первом в Мурмане немец через границу так и не перешёл. Держали его крепко.
– В том же сорок четвёртом меня в «СМЕРШ», смерть шпионам значит, перевели. Звучит сильно, а что это для простого солдата? Командир приказывает, и мы участвуем то в облавах, то в арестах.
Однажды при выполнении задания окружённое немецкое подразделение блокировало наше отделение в костёле на окраине одного села. Обычно окруженцы в драку не ввязываются, но что-то им было нужно в этом костёле, раз нам пришлось несколько дней от них отбиваться. Помогло оружие, которое мы нашли в костёле.
Еды у нас собой не было, а я был старшим группы. Пришёл к ксёндзу, говорю:
– Пан ксёндз, прошем жолнеж поснедать.
Повёл он нас в погреб, а там окорока, колбасы, всякой еды навалом. Не подумаешь, что в условиях оккупации с одна тысяча девятьсот тридцать девятого года жили. Взяли мы немного, а я ксёндзу расписку написал, чтобы он предъявил нашему командованию для оплаты. Где бы мы ни находились, а солдату положено есть три раза в сутки, находясь на котловом довольствии или иметь сухой паек.
Через несколько дней через село прошла наша маршевая рота и разогнала немецких окруженцев. Мы поблагодарили ксёндза, и пошли выполнять задание. Задание выполнили, вернулись в часть, я доложил о выполненной задаче и сразу же у командира роты был арестован. По жалобе ксёндза, который приехал в часть и пошёл к командиру с жалобой, что ефрейтор с несколькими солдатами ограбили его и несколько дней пьянствовали в костёле. Одним словом, бесчинствовали. По тем временам, такого заявления хватало, чтобы перед строем солдата шлёпнуть. Из нагана в затылок и ещё одной «жертвой фашизма» больше.
Спасибо командиру роту, Коган его фамилия была. Мы всё удивлялись, как он в «СМЕРШе» с такой фамилией оказался («в русской делегации все какой-то чудной нации» – И. Губерман). Доложил он командованию, что верит старшему группы о том, что они были блокированы в костёле. Начали искать командира маршевой роты, помнил я и звание, и фамилию командира этой роты, и в какую часть следуют. Нашли его, и он всё подтвердил. Сказал, что ксёндз всё благодарил нас за «вызволение от немцев». Отблагодарил.