Как было и как вспомнилось. Шесть вечеров с Игорем Шайтановым - стр. 28
В 1915 году мама ездила к отцу в Варшаву, куда он был переведен из Галиции. В Варшаве отец купил часы «Омега», которые служили ему до конца его пребывания дома, а потом мне до 1970-х годов; ни разу не ремонтировались за пятьдесят лет, если не считать, что я раздавил циферблат уже во время Второй мировой войны, запрягая лошадь. Из Варшавы мама уехала одним из последних поездов перед взятием ее немцами. Уже слышалась артиллерийская канонада.
Были и другие опасные для моих близких моменты. Отец чуть не утонул в какой-то речке в Галиции, переправляясь через нее со своей артиллерийской частью, но лошадь вынесла его на берег. Думал при этом, что так и не увидит родившегося сына.
На фронте отец случайно встретился с братом – дядей Колей, чудом уцелевшим при разгроме армии Самсонова в Восточной Пруссии>6. Несколько суток дядя полз по кустам, по болотам, выходил из окружения, полз под свист пуль и гром снарядов.
С Первой мировой войной связаны еще мои воспоминания о картинках из журналов: немцы в остроконечных касках, казаки с пиками, портрет генерала Брусилова.
Дом в Никольске, где прошли мои дошкольные годы, стоял на улице, которая после революции носила имя Троцкого. Она шла параллельно главной, ведшей к собору. Мы занимали весь нижний этаж. На верхнем этаже жили хозяева. Детская, столовая, большой зал, кухня… Не помню, где была комната родителей. В детской – кровати моя и сестры, печка с лежанкой, на которой грелся отец, приходя с мороза, большой стол, заваленный игрушками.
Первые картины, впечатления, всплывающие в памяти. Душная летняя ночь… Окно открыто, через него вливается теплый воздух и какие-то мелодичные звуки… Когда я прочел «Слепого музыканта», там обнаружил картину такой же ночи. Знойный день, пахнет дымом (вокруг города, говорят, горят леса), на столе, вынесенном в тень за домом, мы с сестрой раскладываем кубики – на них цветы; нарядные, как цветы, дети; какая-то другая заманчиво красивая жизнь… Опять летний день. Я лежу на траве в огороде около бани. Ее крыша покрыта мхом, который кажется мне необыкновенно прекрасным зеленым бархатом.
Тетя преподавала в гимназии историю. Приносила картины, на которых были мечи, шлемы, кольчуги – они будили воображение, интерес к далекому прошлому. Не отсюда ли мой интерес к истории, который никогда не покидал меня? Читали мне много стихов, рассказывали о Пушкине, о Мицкевиче. Особенно мне нравились «На берегу пустынных волн», «Полтавский бой», «Бородино». Я их просил читать мне вновь и вновь, запомнил, любил декламировать. Вот и начало влечения к литературе.