Кафка на пляже - стр. 38
Тренировался я по круговой системе. Поставил в плейер Принца и целый час качал мышцы, переходя по заведенному порядку от одного тренажера к другому. Всего их было семь. Я думал, здесь, в провинции, в муниципальном зале будет какое-нибудь старье, но, к моему удивлению, все железки оказались новенькими. От них еще металлом пахло. Первый круг прошел с небольшой нагрузкой, на втором – вес увеличил. Никаких таблиц для записи нагрузок я не вел. Все держал в голове: и вес – чтобы по мне был, – и количество подходов. Пот сразу потек ручьем, пришлось несколько раз восстанавливать жидкостный баланс – пить охлажденную воду из стоявшего в зале специального бака и сосать лимон, купленный по дороге.
После нескольких таких раундов, выполнив свою норму, я помылся под горячим душем с мылом (его я захватил с собой), вымыл шампунем голову. Особенно я старался держать в чистоте пенис, который только недавно освободился от крайней плоти. Тщательно вымыл под мышками, яички, промежность. Взвесился, убедился в твердости мышц, стоя голышом перед зеркалом. Постирал в раковине пропотевшие трусы и тенниску, выжал как следует и положил в пакет.
Выйдя из зала, я вернулся на вокзал и зашел во вчерашнюю лапшичную поесть горячего. Ел и глядел в окно. У вокзала суетился народ. Одетые кто во что горазд люди с сумками и портфелями в руках торопливо бежали кто куда, каждый по своим делам. Я долго, не отрываясь, смотрел на них. И вдруг подумал: интересно, а что будет через сто лет?
Через сто лет все эти люди, включая меня самого, исчезнут с лица земли и превратятся в пыль или прах. От этой мысли мне стало не по себе. Все окружающее стало казаться призрачным видением. Вот сейчас ветер дунет и разнесет во все концы. Разведя руки в стороны, я не сводил глаз с открывшейся передо мной картины. Чего я суечусь? Зачем так отчаянно цепляюсь за эту жизнь?
Наконец, тряхнув головой, я отвел глаза от привокзальной площади. Что там будет через сто лет? Бог с ним. Надо думать о том, что сейчас. В библиотеке есть книги, которые я должен прочесть, в зале – тренажеры для укрепления мускулатуры. Ничего не поделаешь – приходится заботиться о том, что будет дальше.
– Давай! Жми! – говорит Ворона. – Ты же у нас самый крутой в мире. Круче всех, кому пятнадцать.
Купив, как в прошлый раз, в привокзальном ларьке бэнто, я сел на электричку и в половине двенадцатого был в библиотеке. За стойкой я опять увидел Осиму – в наглухо застегнутой рубашке из вискозы, белых джинсах и белых теннисных туфлях, он сидел за столом и читал какую-то толстую книгу. Рядом лежал вчерашний (по всей вероятности) длинный желтый карандаш. На лоб падала челка. Когда я вошел, он поднял голову, улыбнулся и взял у меня рюкзак.