Кадры решают всё - стр. 4

. А затем продолжил: – К тому же, опасность погибнуть – тоже фильтр. И эта опасность отпугнет от гвардии себялюбивых, циничных, жадных и малодушных. Империи нужна здоровая элита. А то, что при этом погибнет какая-то часть стойких, честных и талантливых – куда меньшее зло для Империи, чем элита элит, состоящая из этих самых себялюбивых, циничных, жадных и малодушных. Что же касается конкретно меня… – он на мгновение замолчал, качнул головой, и закончил, как припечатал: – Я – имперец. И если моя гибель поможет Империи продлить свое существование хотя бы на год – так тому и быть. Империя – главное наследство, которое я могу и должен передать моим детям. А «Веласкес системас индастриалес» – это так… семейная скобяная лавка.

Он погиб там, на Тамолее Цируте. Как и Кра Эмерли, и Жардин Семеркин, талантливый биолог, открывший целый подкласс двоякодышащих растений, и Микола Жовтний, чрезвычайно одаренный кутюрье, только за четыре месяца до десанта на Тамолею возглавивший модный дом «Плесси», один из трех крупнейших модных домов Империи, и кандидат в Гвардию Герхард Циммерман, на тот момент просто весьма одаренный инженер, только полгода назад с отличием окончивший Цюрихскую высшую техническую школу. Кем он мог бы стать? Кто его знает… Но уж точно не унылой серой посредственностью. Но он так же заплатил своей жизнью за то, чтобы в Империи по-прежнему была здоровая элита… И вообще седьмой гвардейский корпус понес на Тамалее Цируте самые большие потери за всю свою историю. Но именно на этой планете были перемолоты остатки сил вторжения К’Соргов. Так что за следующие одиннадцать месяцев объединенные вооруженные силы Империи сумели продвинуться до их планеты-столицы…

Я открыл глаза и несколько мгновений прислушивался. В землянке стояла полная тишина, нарушаемая только легким сопением Нечипоренко, прикорнувшего в углу, рядом с телефонным аппаратом. Он спокойно дрых, не опасаясь случайно пропустить звонок, потому что хитрый хохол умудрился примотать телефонную трубку к своей голове медицинским бинтом. Я несколько мгновений полежал, пытаясь понять, что же меня разбудило. Причем основательно, сон как рукой сняло. Но так и не понял. Поэтому я откинул шинель, которой укрывался, сел, засунул руку под нары, нащупал там сапоги с намотанными вокруг голенищ портянками и принялся тихо обуваться. Раз уж все равно не спится – стоит выйти на воздух, подышать, послушать…

Выбравшись из землянки, я некоторое время постоял, прислушиваясь и осматриваясь по сторонам, а затем вздохнул и, прикрыв глаза, попытался напрячь все органы чувств и… ну… не совсем органы. Пару мгновений ничего не происходило, а затем… я широко раскрыл глаза, усмехнулся и, развернувшись, снова нырнул в землянку.