К югу от Авалона - стр. 34
В общем однажды Гаррет привез на Тир невесту. Девицу, лет на пятнадцать младше, где-то за тридцать. По имени Барбара Уильямс. Несмотря на довольно тривиальное имя, она была известной в определенных кругах поэтессой и художницей, а главное – ее отец был состоятельным банкиром, в прошлом скотоводом со Среднего Запада, так что они сразу поладили с Фэншоу.
Специально к бракосочетанию Гаррета и Барбары старый Томлин построил им отдельный особняк на утесе. Его стали называть «особняком Фэншоу» в отличие от старого дома Томлина, который по-прежнему называли «Овечьей фермой», хотя семейный дом уже давно был перестроен и модернизирован и ничем не напоминал хибару, сложенную из камней и соломы, в которой Фэншоу ютились, когда только приехали на остров.
Спустя год после свадьбы у Гаррета и Барбары родился сын Джон. Тут и сам Томлин был бы рад, если бы первого внука, который носит его фамилию, нарекли в его честь, но Барбара была непреклонна – для сына она выбрала имя Себастьян, мужу едва удалось вставить имя в честь тестя, которого звали Джон (да, Джон Уильямс из Колорадо), естественно, все уважающие себя люди на острове называли парня Джоном, мать Себом, в итоге прижилось имя Джонсеб.
Поначалу Барбаре очень нравилось на Тире. Она находила остров «атмосферным». Часто гуляла по холмам, ища вдохновение для очередного стихотворного сборника, просиживала с мольбертом на утесе. К ней потянулся богемный кружок из художников и непризнанных поэтов, которым очень нравился дармовой образ жизни: катание на яхте хозяев, ужины со свежими устрицами и шампанским или молодой барашек, томленый в винном соусе. Маленький Джонсеб проводил больше время в доме деда под неусыпной заботой незамужних двоюродных тетушек. Его любимым товарищем по играм был племянник, Катберт Хиггс – во всяком случае, до той поры, пока Джонсеба не отослали в частную школу, тогда они могли видеться только на каникулах. Катберт с братом и сестрой учились у меня, да и то из рук вон плохо. Постоянно пропускали занятия, потому что, видите ли, родителям требовалась помощь на ферме.
Я заметил, что речь мисс Эриксон совершенно утратила академическую сдержанность. В конце концов она оказалась просто старухой, которая не прочь перемыть косточки соседями, которых знает уже полвека.
Маркус потерял интерес к истории, когда она свернула с кельтских фантазий Даннегана на перипетии родственных отношений овцеводов Фэншоу и Хиггсов. Теперь он просто сидел и шарил глазами по книжным стеллажам, выбирая себе книгу на вечер.
– И вот в 1932 году на Тире появился этот японец Обината. Не знаю, по какой причине, но все местные дамы потеряли от него голову. Даже настолько непохожие женщины, как Барбара Фэншоу и Розмари Хиггс.