К решающим битвам - стр. 5

Понятно, что в полном объеме выполнить подобное требование было не реально, однако призыв к максимальному спасению от врага всего, что можно было спасти, был воспринят в стране, как и полагается патриотически настроенному обществу. Все ценное имущество и продовольственные запасы, которые невозможно было эвакуировать в тыл, разрушалось и уничтожалось. Как сама эвакуация, так и неизбежное уничтожение и разрушение имущества, которое невозможно было вывезти, обусловило значительные материальные и финансовые потери. Одно лишь прекращение производственного процесса на тысячах предприятий означало для советского государства ущерб в десятки и сотни миллионов рублей. Но на это пришлось идти во имя спасения от врага и сохранения большой части производительных сил страны и последующего их использования в интересах фронта, скорейшего создания и развертывания мощной военной экономики СССР.

В связи с этим, конечно же, возникает и вопрос о заблаговременно подготовленных эвакуационных планах. Куманев отмечает, что их фактически не существовало, хотя перед войной некоторая работа в этом направлении проводилась. Черновые варианты таких документов составлялись, например, Военно-промышленной комиссией при СНК СССР в 1939–1940 гг. и в начале 1941 г. Более того, когда 21 апреля 1941 г. Совнарком СССР вынес постановление «О мероприятиях по улучшению местной противовоздушной обороны г. Москвы», дабы обеспечить безопасную эвакуацию, была даже создана специальная Комиссия по эвакуации из г. Москвы населения в военное время во главе с председателем Моссовета В. П. Прониным. 3 июня эта комиссия представила И. В. Сталину свой план и проект постановления Совнаркома СССР «О частичной эвакуации населения г. Москвы в военное время». Предусматривалось, в частности, с началом войны вывезти в тыловые районы 1 млн 40 тыс. москвичей. 5 июня на докладной записке председателя комиссии Сталин наложил следующую резолюцию: «Т-щу Пронину. Ваше предложение о “частичной” эвакуации населения Москвы в “военное время” считаю несвоевременным. Комиссию по эвакуации прошу ликвидировать, а разговоры об эвакуации прекратить. Когда нужно будет и если нужно будет подготовить эвакуацию – ЦК и СНК уведомят Вас».

Небольшой комментарий. Насчет того, что заблаговременно разработанных планов эвакуации вообще не было, – согласиться трудно. Потому что это обязательные мероприятия, которые отдельным разделом входят в общегосударственный мобилизационный план на случай войны. С 1926 г. в СССР разрабатывались мобилизационные планы на случай войны, в которых предусматривалась и эвакуация. То есть соответствующие планы или, по крайней мере, хотя бы черновые проекты на этот счет все же имелись. Сталин тем и отличался, что обо всем думал наперед, причем задолго до наступления тех или иных событий, которые он предвидел. Да и сам Куманев отмечает, что черновики все-таки были. Другое дело, что эти проекты даже вчерне не доводились до сведения конкретных исполнителей. И в том был тогда громадный политический, скорее даже стратегический, смысл. Потому что в таком случае неизбежно поползут всевозможные слухи, которые будут очень сильно нервировать население, фактически провоцируя его на панику задолго до войны. Уж что-что, но язык за зубами у нас держать не умеют. Даже в условиях жесткого сталинского режима и то болтали столь много и на такие ненужные темы, что не только оказывались за решеткой из-за невоздержанности собственного языка, но и обеспечивали иностранные разведки вполне серьезной информацией. А оно надо было Сталину, чтобы о его планах по мобилизации государства и эвакуации во время войны заранее знали бы в том же Берлине?! Собственно говоря, именно поэтому-то он и отписал председателю Моссовета В. П. Пронину такую резолюцию. Иначе было нельзя. Если бы об этом стало известно хотя бы в Москве именно в тот момент, то есть в начале июня, то началась бы паника буквально по всей стране.