К «последнему морю» - стр. 17
Два татарских воина, подойдя бесшумно сзади, попытались стащить с арабского посла кафтан. Он, легко отбросив воинов и выхватив кинжал, стал отбиваться.
На корабль взобрался по веревочной лестнице благообразный старый терджуман. Величественным жестом он приветствовал корабельщика и уверенным голосом человека, знающего, что все им сказанное непогрешимо, громко воскликнул:
– Кто хочет обидеть знатного путника, посла к великому джихангиру? Храбрые, благородные воины, оставьте в покое иноземца! Кто он? Пусть скажет свое имя.
– В этой свалке наносится оскорбление послу багдадского халифа! – закричал, вытаращив глаза, корабельщик. – Эти разбойники его грабят.
– Это не разбойники! – внушительно заявил терджуман. – Это непобедимые багатуры великого татарского владыки Бату-хана.
Возле терджумана появился молодой воин в стальной кольчуге и шлеме с серебряной стрелой, спущенной на лицо. Он властно крикнул:
– Внимание и повиновение!
– Внимание и повиновение! – хором воскликнули монгольские воины, сразу прекратили беготню, и каждый неподвижно выпрямился на том месте, где находился. Все повернулись лицом к молодому воину.
– Слушайте мой приказ, соколы храбрые и непобедимые! Подождите! – Молодой воин обратился к корабельщику, который, опустив голову и подняв плечи, подтягивал сползавшие шаровары и поводил злыми глазами.
– Кто этот безрассудный человек, осмелившийся драться с воинами великого хана?
У корабельщика раскрылся рот, и он, заикаясь, отвечал:
– Это посол багдадского халифа.
Молодой араб, ругаясь, оправлял разодранный кафтан, свирепо косился на стоящих близ него монголов. Их начальник продолжал:
– Вы знаете, багатуры, что послы правителей других стран святы и неприкосновенны. Их нельзя трогать и сдирать с них одежду. Поблагодарите чрезвычайного посла халифа багдадского и хозяина этого корабля за полученные вами подарки.
– Благодарим за подарки! – воскликнули монголы.
– Первый десяток останется здесь на корабле. Остальные перевезут на берег все подарки и доставят в лагерь Бату-хана.
В это мгновенье из каюты корабельщика вывалился старый косоглазый монгол, держа в руке ковровый узорчатый мешок, вырывая его из рук маленькой бледной женщины. На ее ногах звенела серебряная цепочка. Увидя, что все другие воины стоят вытянувшись, монгол выпустил мешок и тоже выпрямился.
– Арабский посол, корабельщик и все едущие на этом корабле путники! – продолжал воин в кольчуге. – Вы, конечно, нисколько не жалуетесь на моих воинов? Они вас ничем не обидели?
– Как не жаловаться! – воскликнул корабельщик. – Ведь они ограбили все, что увидели на палубе…