К нам едет Пересвет. Отчет за нулевые - стр. 29

Воспоминания начинаются так: Москва, Фрунзенская набережная. Отец и сын: белобрысый дошкольник на заплетающихся ножках. Маленькая его лапка затерялась в крепкой взрослой руке.

Вокруг яркое, отчетливое, цветущее тополиное лето. Мощь сталинской архитектуры, Воробьевы горы, река и солнце в реке – а отец смотрит на мальчика с невыносимой жалостью: пацана опять будут оперировать.

– А что болело? – спрашиваю.

Пацан вырос. Ему уже много лет. Он отвечает:

– Что только не болело… Гланды резали в четыре года… водянка – это с мочевым пузырем… В паху резали. До сих пор шрам в районе яиц… Только и делал, что болел и перемещался из больницы в больницу.

Разговор происходит на второй день знакомства, под третий стакан. Мы тихо пьем вино в его маленькой скромной квартирке – поэт Всеволод Емелин, его жена Вероника и я.

С тех пор как лет, наверное, пять назад я прочел его стихи, мне всегда казалось, что он только и занимается тем, что смешит, издевается и дурит. Я был не прав.

Последний народный поэт в России Емелин все пишет более чем всерьез. Дышит в его текстах расхристанная, уже за пределом приличий искренность.

– Слушай, я тебе такие вещи рассказываю – о них никто не знает, я никому не говорил… – останавливает себя Емелин. – У меня же образ такого простого рабочего паренька с окраины…

– Давай, Сев, разломаем этот образ, а?

– Давай… Так вот: ни хрена я не с рабочей окраины.

Если он говорит грустные вещи – лицо печально, но глаза при этом веселые. Если о веселом вспомнит – все наоборот.

О маме говорит с грустным взором.

Мать «паренька с рабочей окраины» Севы Емелина работала в Кремле.

Тут бы хорошо добить удивленного читателя и сказать, что Емелин – внебрачный сын, к примеру, министра культуры Фурцевой: была такая легендарная женщина в СССР. У Фурцевой обязательно должны были рождаться именно такие «поперечные» дети. Очень мелодраматичная получилась бы история. Но нет, все чуть проще.

Его отец был художником-конструктором. И мама была вовсе не Фурцевой, а секретаршей одного из видных кремлевских начальников. Впрочем, в советские времена попасть в Кремль было не столь сложно, как кажется.

– С одной стороны, это была замкнутая структура, – говорит Сева о кремлевских служащих эпохи позднего, так сказать, тоталитаризма. – Но обслуживающий персонал туда набирали простой – обычных девчонок из подмосковных деревень, без всяких образований. И, грубо говоря, «осчастливливали» их такой работой. Они и селились «кустами» – по несколько домов в разных уголках Москвы. На работу, прямо к Спасской башне, их доставляли на автобусе. На Васильевском спуске у Кремля автобус останавливался. И вечером развозили.