К дьяволу истинность - стр. 12

— И какая же?

— Семестр уже начался.

***

Несмотря на все попытки брата поехать со мной, я оставалось твердой в своем решении отправиться в академию в одиночку. В обществе ходило немало слухов о ректоре, и самый главный из них был о том, что он ненавидит тех, кто решает свои проблемы не самостоятельно, а используя других. И еще то, что на лорда Айдахо не действуют никакие связи и титулы. И потому сколько бы влиятельной ни была наша семья, ему будет все равно. Так зачем же, во-первых, лишний раз напрягать брата, а во-вторых, портить отношения с ректором?

Поэтому прямо сейчас, подъезжая к академии, я стискивала на коленях платье и почти сожалела о своем решении. Карета еще даже не остановилась у входа, а на нас уже начали коситься. Герб нашего рода был вторым по узнаваемости в империи, а это значит, что его знал буквально каждый. А еще каждый был в курсе последних новостей... И таким нехитрым образом у нас рождается великолепный повод для сплетен.

И хотя я всю сознательную часть своей жизни крутилась в высшем обществе, но это нисколько не умоляло мой страх быть в центре внимания перед большим скоплением народа. Обычно львиную долю внимания оттягивал на себя Кайран. Я даже не могу вспомнить приема, который я бы посетила без него. Но сейчас Кайрана не было... А толпа зевак была. Разговор с ректором – пол беды, но ведь до него еще нужно дойти через всех этих магов и драконов.

— Эривальд, — зовет Гарсия, которая привычно занимает место напротив. Она хмурится.

Будучи человеком прямым, она искренне ненавидела все сплетни и кривотолки. Гарсия жила по принципу: «Не можешь высказать свои мысли человеку в лицо, не высказывай их совсем». Эта позиция мне безумно нравилась, наверное, именно поэтому мы и подружились, хоть изначально нас и связывали отношения «объект-телохранитель».

А еще Гарсия обладала неожиданной гиперопекой. Дай ей волю, и она взяла бы меня в охапку и утащила куда-нибудь в горы, совсем как дракон свое сокровище в древних сказках.

— Эривальд, — повторяет она. — Я хоть сейчас могу приказать развернуть лошадь и уехать назад.

С колотящимся сердцем наблюдаю из окна - как мы становимся все ближе и ближе к воротам, как все меньше остается времени до момента, когда мне придется напрямую столкнуться с людскими взглядами и пересудами. За стеклом мелькает первая арка, а это значит, что остается совсем чуть-чуть.

— И что я буду делать дальше в таком случае? — отвечаю я вопросом на вопрос. — Стану затворницей в поместье?

— Ты могла бы уехать хотя бы на год, а когда вернулась бы...