Изящное искусство смерти - стр. 61
Отец подтащил чашку поближе к себе, чтобы Беккер не смог ее забрать.
– Убить? – Пот на его лбу стал более заметным и помутнел. – Что за странная мысль? – Он повернулся к инспектору Району. – Смотрю, у вас есть моя последняя книга.
– «Убийство как одно из изящных искусств», – сказал инспектор.
Отец снова отпил из чашки.
– Да, так называется мое эссе.
Беккер посмотрел на меня.
– Мисс Де Квинси, может быть, вам угодно пройти на кухню и присоединиться к экономке или же отправиться в свою комнату?
– А почему это должно быть мне угодно?
– Боюсь, наши разговоры могут вас расстроить.
– Я читала работу отца и знаю, о чем в ней говорится.
– Все равно – те факты, которые нам необходимо обсудить, вас, возможно, шокируют.
– Если увижу, что для меня это чересчур, я уйду, – объявила я констеблю.
В гостиной наступила тишина. Инспектор и констебль несколько секунд молча глядели друг на друга, словно решали, как поступить дальше.
– Ну хорошо, раз вы так настаиваете, что хотите остаться, я начну, – сказал Район. – В декабре тысяча восемьсот одиннадцатого года в районе Рэтклифф-хайвей Джон Уильямс вошел перед самым закрытием в одежную лавку. При помощи молотка с инициалами Дж. П. он размозжил голову владельцу лавки, его жене и подручному, а также младенцу. Затем он перерезал ребенку горло.
Инспектор зря постарался живописать совершенное злодеяние, чтобы вынудить меня покинуть гостиную; я собралась с силами и не проявила никаких эмоций.
– Все точно, – подтвердил отец.
– То же самое произошло в районе Рэтклифф-хайвей вчера вечером, – добавил инспектор. – Только на этот раз убито двое детей.
– Двое? – Отец медленно поставил чашку. – Ох.
– У нас масса вопросов, – продолжал Район. – Откуда вам известно столько мельчайших подробностей убийств, которые были совершены сорок три года назад? Почему все годы вы упорно продолжали воспевать эти убийства? Что побудило вас описать их в таких красочных деталях не далее как в прошлом месяце? Наконец, я снова задаю вопрос: где вы были вчера в десять часов вечера?
– И я снова отвечаю: бродил по улицам.
– По каким улицам?
– Понятия не имею. Я был погружен в мысли.
– И вы ждете, что мы поверим, будто вы не обращали внимания, где находитесь?
– В таком-то тумане? Даже если бы я не был занят, то все равно ничего бы не разглядел.
– Чем вы были заняты?
– Это мое личное дело.
– Когда дело касается убийства, мы вольны задавать самые нескромные вопросы.
Я больше не могла молчать.
– Это возмутительно! Вы же не хотите сказать, что мой отец имеет отношение к этому чудовищному преступлению?