Извинюсь. Не расстреляют (сборник) - стр. 10
– На сборах был.
– Ты спортсмен?
– Спортсмен. Да…
Они разговаривали шепотом, потому что страсть забила горло. И разговаривали только для того, чтобы как-то отвлечься и оттащить себя от неодолимой тяги. Именно неодолимой, ее невозможно было одолеть.
Баскетболист наклонился и поцеловал Наташу. Губы у него были осторожные, мягкие, как у лошади.
Сердце подошло к горлу – так, будто самолет упал в воздушную яму. Но это упала или, наоборот, вознеслась ее душа, а самолет шел нормально. Поцелуй был осторожный, целомудренный, как будто они касались друг друга не губами, а предчувствиями.
Наташа ни разу в своей жизни не испытывала ничего похожего. Более серьезные свершения, которые во взрослом языке именуются «любовь», не имели к этому состоянию никакого отношения. Как слова к классической музыке. Как текст ко Второму концерту Рахманинова.
– У тебя есть кто-нибудь? – спросил он.
– Жених. Я к нему лечу…
– Да… Ты еще молодая…
Он не разобрал в потемках, сколько ей лет.
– А у тебя есть девушка?
– Невеста. Снежана. Я к ней божественно отношусь.
– Она болгарка? – догадалась Наташа.
– Болгарка. Да. Я к ней божественно отношусь. Но то, что я чувствую к тебе, я не чувствовал ни к кому и никогда и даже не знал, что так бывает.
– А что ты чувствуешь?
– Не знаю. Это как солнечный удар.
Наташа отстранилась и посмотрела на него. Она ведь его еще и не видела. Молодое лицо, обтянутое кожей, тревожные глаза. Ей показалось недостаточным видеть его, она протянула руку к его лицу и обежала его пальцами, как слепая, пытаясь запомнить его черты в ощущениях. Он не удивился. Все, что происходило между ними, казалось естественным и, более того, единственно возможным. Как будто это не самолет в ночи мерцал огнями, а их души давали друг другу опознавательные знаки.
– Как ты живешь? – спросила Наташа.
– Мучительно. Я мучаюсь.
– Чем ты мучаешься?
– Я хочу воскресить свою маму. Можно воскресить человека из мертвых?
– Нет. Нельзя.
– А откуда вы знаете?
– Я биолог. Я знаю это наверняка. Это единственное, чего нельзя добиться. Все остальное можно.
– Но ведь восстановили же древних лошадей. Тарпанов. Скрещивали, подбирали и восстановили. И сейчас в Аскания-Нова ходит целое стадо тарпанов.
– Восстановили биологический вид. А индивидуальность восстановить невозможно. Личность неповторима.
– Но ведь был такой философ Федоров. Современник Льва Толстого. Он считал, что через потомков можно будет воскресить предков. Восстановить личность.
– Природа заинтересована в смене поколений. Люди рождаются, стареют и умирают, чтобы дать место молодым. Колесо жизни нельзя крутить в обратном направлении.