Известные пресс-секретари - стр. 36

Уход из Кремля для Вощанова оказался очень непростым, можно сказать, что он был своеобразным заложником. Вот как он сам это комментирует: «Я все-таки, при всем при том, что был пресс-секретарем, еще возглавлял службу стратегической информации президента. Она только формировалась и была малоизвестной, но на нее были замкнуты все информационные потоки – РИА „Новости“, ТАСС, МВД, тогдашнее КГБ, разведсеть. Ее задачей было объективно информировать президента о происходящем в стране, в отдельных ее регионах и давать рекомендации, что можно предпринять для того, чтобы эта ситуация складывалась более благоприятным образом. Конечно, я был очень информированным человеком в Кремле. Знал о том, что происходило и, в том числе, о потаенных сторонах жизни многих-многих российских чиновников. Поэтому, когда я услышал „Иди и делай то, что тебе царь велел!“, я приехал домой, собрал чемоданчик и в этот же день улетел из страны. „Царь“, разумеется, велел не это. Сначала я улетел в Стамбул. Там меня ждал самолет президента Болгарии Желе Желева. Мы были хорошо знакомы. На следующий день я был уже в Софии, а к вечеру – в Париже. И полтора года я не мог вернуться в Россию, потому что шел своеобразный торг – буду я публиковать какие-либо воспоминания? Тогда мне нет места в России. Не буду – значит, могу вернуться. Звонков было много – мне предлагали разные должности. Очень хорошие. Но я понимал, что, если я эти предложения приму, все равно долго не проработаю. У моих оппонентов за Кремлевской стеной появятся аргументы, что „никто его не прогонял и никакого конфликта не было – он просто непрофессиональный человек, завалил всю работу, мы ему предложили хорошую должность, он и здесь все завалил! О каком политическом несогласии может идти речь?!“. В последний раз, когда мне позвонили, я сказал, что не буду ничего публиковать. И они дали отмашку: тогда можешь возвращаться. А не публиковать я решил не потому, что меня вынудили бывшие кремлевские коллеги. Я встретился с одним известным человеком – к сожалению, не могу назвать его имени, потому что это были частные встречи. Скажу лишь, что это глава одного из очень крупных европейских государств. Речь зашла о том, что я написал книгу, и он попросил ее почитать. Он читал ее с переводчиком неделю. Мы снова встретились, и он мне сказал: „Павел, знаете, очень интересная книга! И я думаю, что вы сможете на ней заработать очень неплохие деньги, об этой книге будут говорить, но я хочу вас предупредить об одном: автора уважать не будут никогда!“ И он мне объяснил, что есть такие профессии, где человек вторгается в личную жизнь других, и для него – табу рассказывать, что он там увидел и услышал. Поэтому я никаких воспоминаний никогда не публиковал. Я писал о Ельцине как о политике. Я писал о его политическом курсе. Но я ни разу не вспомнил о том, что я видел, что я слышал и чему я был свидетелем. И этой книги сейчас не существует.»