Изверг его светлости - стр. 22

— То есть… — Она запнулась, потом шумно выдохнула: — Вы считаете, что всё в порядке?

Некоторое время я помолчала, делая глоток чая и пристально глядя на Марианну. Она явно почувствовала себя неловко, однако вздёрнула нос, показывая, что не собирается сдаваться. Это хорошо. Это правильно. Сама себя не научишься отстаивать, девочка, так и будешь всю жизнь прогибаться под кого-то.

— Не в порядке, — наконец-то сказала я, — но в то же время не вижу смысла часами отчитывать и рассказывать, как надо жить.

Марианна посмотрела на меня с неожиданным интересом:

— Это всё потому, что у вас методы… немного отличаются от моих предыдущих компаньонок?

— Что ты имеешь в виду? — ответила я вопросом на вопрос, делая очередной глоток чая.

Марианна кашлянула:

— Ну… Все уже знают, что вчера произошло, — осторожно произнесла она. — Люди разделились во мнениях, но большинство в восторге.

А-а-а-а, представление «Агнешка и её сиськи» пользуется популярностью в Гнезде Воронов. Так-так, очень любопытно. Пожалуй, в Гнезде Дятлов тоже заинтересуются, но, конечно, должны будут довольствоваться пересказом.

— А что-то не так? — невинно улыбнулась я.

Марианна хлопнула ресницами, но потом хихикнула:

— Нет, что вы. Мне… определенно по душе.

Так, а девочка озорная. Что ж, это неплохо. Спокойная и тихая воспитанница, конечно, не принесет никаких хлопот, но для такой никогда не стали бы подбирать компаньонку. Особенно такую, как я.

— Так, а теперь к делу, — немного посерьёзнела я, и Марианна тут же подобралась, не зная, чего ожидать.

— Да?

Я взяла ложечку с красивой резной ручкой в виде птичьих перьев и покрутила в пальцах.

— Этот пан Онджей хниздо Датэл тебе нравится?

Повисла тишина. Слышалось, как за окном переговаривались садовники. Засмеялась проходившая мимо прачка, что-то отвечая им. Птицы заливались на солнышке. Но здесь, в столовой, оказалось так тихо, что можно было расслышать наше дыхание.

Я внимательно смотрела на Марианну. По её лицу сложно что-то понять: ни румянца, ни дрогнувших ресниц, ни поджатых губ. Даже дыхание не участилось, как бывает, когда упоминают объект нежных чувств. Из чего можно сделать два вывода: либо Марианна — прекрасная актриса, либо же к пану Онджею она так же холодна, как я к работе без оплаты.

— Знаете, панна Агнешка, если бы спросил кто-то другой, — наконец-то сказала она, — ответ был бы не искренним. Но вы почему-то заставляете тянуться к вам в каком-то необъяснимом чувстве, что… можно говорить, как есть. Это со всеми сороками так?

Я задумчиво посмотрела на неё, прикидывая, как лучше ответить. Ибо как заведено у сорок, понятия не имею, а вот у людей… В общем, что я говорю? У людей тоже по-разному.