Изувер (сборник) - стр. 46
На допрос Владимир Георгиевич вызвал его лишь на следующий день, с утра дал ему время поразмыслить, все взвесить. Допрос состоялся в следственном изоляторе и велся с применением магнитофона.
Когда привели Ветрова, Гольст удивился: костюм на нем без единой морщинки, рубашка свежая, словно Борис надел ее только что. Сам он тщательно причесан, умыт. Лишь глаза усталые, но спокойные.
Следователь предъявил ему обвинение в убийстве сестры, матери и отца.
Борис невозмутимо произнес:
– Это ошибка. Я никого не убивал.
– Значит, не признаете себя виновным? – спросил Гольст.
– Не признаю.
Владимира Георгиевича поразило его хладнокровие. Никакой растерянности или замешательства.
– Так кто же, по-вашему, убил Ларису?
– А разве она убита? – вопросом на вопрос ответил Ветров.
– Да.
Гольст положил перед Ветровым фотографии, сделанные в погребе быстрицкой дачи, где был обнаружен труп девочки.
Борис посмотрел на них. Лоб его слегка побледнел, рот сжался. Некоторое время он сидел молча. Потом медленно произнес:
– Я так и думал… Это отец…
«Ну и выдержка, – мелькнуло в голове у следователя. – Крепкий орешек. Такого голыми руками не возьмешь».
– Почему вы так думаете? – спросил Гольст.
– Я говорил раньше… Отец мне намекал… Простите, она, – Борис указал на фотографии, – была зарыта прямо под спальней, под тем местом, где стояла кровать отца?
– Примерно.
– Это все из-за его ритуальности, – вздохнул Борис. – Типичный признак. Шизофрения…
– Александр Карпович был совершенно здоровым человеком, – спокойно сказал следователь.
– Уж этого можете мне не говорить, – усмехнулся допрашиваемый. – Я как-никак врач. Могу разобраться, что к чему.
– Ну, положим, вы еще только студент, – заметил следователь без всяких эмоций. – А если вас действительно интересует мнение авторитетных специалистов – пожалуйста.
Гольст протянул Борису заключение посмертной судебно-психиатрической экспертизы А.К. Ветрова. Тот прочитал его, пожал плечами.
– Но я лично, своими глазами видел выписку из истории болезни. Отец лежал в свердловской больнице. Его признали шизофреником и освободили от армии. Чему же верить? – искренне удивился Ветров.
– Ваш отец тогда симулировал болезнь, – коротко объяснил следователь.
– Но для чего? – вырвалось у Бориса.
– Сейчас мы не будем вдаваться в подробности. Главное уяснили? Не было шизофрении.
– По-моему, все-таки была. Врачи не боги, простые смертные… Эраре гуманум эст. Простите, это по-латыни…
– Я понял. Человеку свойственно ошибаться, – перевел следователь.
Ветров пустился в пространные рассуждения о том, какая сложная и запутанная область медицины – психиатрия. Установить диагноз больному психическим заболеванием иной раз не под силу даже опытнейшему врачу.