Изувер (сборник) - стр. 10
Студентам шестого курса, на котором учился Ветров, вскоре предстояло разъехаться на практику. Борис должен был отправиться в небольшой городок Средней Азии.
– Боря, – говорили ему друзья, – тебе нельзя сейчас отлучаться из города. А если найдется Лариса? Как она перенесет смерть родителей? И вообще, кто заменит ей отца и мать?
– Не могу я оставаться, – отвечал Ветров. – Хочу уехать куда-нибудь подальше, хоть немного забыться… Я уже не верю, что Ларису найдут. Разве что произойдет чудо…
– Нужно надеяться, – твердили товарищи. – Ведь в милиции еще не сказали ничего определенного.
В конце концов Ветров соглашается, да, надо надеяться.
Товарищи Бориса по курсу уговаривали его обратиться в ректорат института с просьбой, чтобы его оставили практиковаться в городе. Хотели даже направить целую делегацию. Ветров, уступив уговорам, пошел к проректору сам.
Проректор, профессор Петряков, отнесся к просьбе Ветрова очень внимательно.
– Мы обязательно что-нибудь сделаем для вас, – сказал он. – Правда, возможно, оставить в самом городе не удастся, но попробуем устроить вас на практику в области. Например, в районе, где, кажется, находится ваша дача. В Быстрице, так?
– Да, – кивнул Борис.
Петряков был осведомлен, где пропала сестра Ветрова.
А поиск Ларисы продолжался. Так как в области не удалось обнаружить ни девочку, ни ее труп, милиция объявила всесоюзный розыск.
В начале октября Борис женился на Ольге Каменевой. И хотя со дня смерти его родителей прошел всего месяц, никто не осуждал его: родные и друзья понимали, как трудно вынести горе в одиночестве. К тому же на плечи Бориса свалилась масса дел и забот по дому и даче. И год предстоял ответственный – преддипломный.
Ольга переехала жить на городскую квартиру Бориса. Знакомые, бывая у них, видели: молодая женщина делала все для того, чтобы он поскорее оправился от пережитого.
Вместе они разбирали бумаги и документы, оставшиеся от родителей. И как-то наткнулись на пожелтевший от времени листок. Это была выписка из истории болезни № 1062. В ней говорилось, что в 1943 году Александр Карпович Ветров находился на лечении в Свердловской психиатрической больнице с диагнозом «шизофрения».
Ветров-младший представил выписку следователю Рудковскому.
– Когда-нибудь раньше вы этот документ видели? – спросил следователь.
– Нет, никогда. Родители, по-видимому, не хотели, чтобы я знал о болезни отца, – ответил Борис.
Рудковский приобщил выписку к делу. То, что Ветров-старший действительно страдал психическим заболеванием, теперь было подтверждено документально.