Изумруд - стр. 29

Она передавала команду и быстрым шагом на полусогнутых двигалась в сторону объекта, держа арбалет наготове.

Убедившись, что противник без сознания, Кхира сообщила об этом остальным. Подойдя к нему вплотную, она присела и первым делом обыскала тело на предмет оружия, скользя по одежде свободной рукой. Ничего, совсем пусто! Даже никакой мелочевки. Это очень странно… Дальше, следуя протоколу, следовало проверить цвет глаз. Вытащив из небольшой поясной сумки шар, она потрясла его, и тот озарился свечением – достаточно ярким, чтобы рассмотреть небольшие объекты вплотную, но слишком слабым, чтобы полностью изучить внешность незнакомца. Двумя пальцами Кхира раскрыла его веко и поднесла к глазу шар. Она словно окаменела. Сердце билось так, как при первой встрече с кротом, после которой она чудом не подверглась зверению, а по телу пробежал холодок.

– Бесцветный? – с небывалым любопытством, сомневаясь поинтересовался Аттар, по выражению ее лица и слишком долгой паузе поняв: что-то не так. – Кхира? – настойчиво спросил он, не получив ответа.

– Это Ардал, – еле выжала она из себя голосом, полным ужаса и удивления.

«Какой странный сон! – подумал я, растягиваясь в постели, пытаясь максимально выгнуться в разные стороны, щурясь от наслаждения мягкими перинами. – Стоп. Сколько времени? Я проспал работу!» Эти мысли быстро меня пробудили. Однако первое же резкое движение и попытка открыть глаза снова вернули меня в положение лежа: пронзительная головная боль растеклась по затылку с пульсацией в висках. Я вроде не пил вчера… Что же случилось? Может, заболел?

И тут меня встревожила излишняя мягкость кровати. В моей постели матрас был достаточно жестким, да и подушки – не настолько огромными и пышными. Надавив ладонями на виски, я понемногу начал открывать веки, чтобы яркий поток света не прибавил к раскалывающейся от боли голове еще и резь в глазах.

Это не моя квартира! Все-таки это не сон.

Я аккуратно приподнялся на локтях. Кроме меня, в комнате никого не было. Размеры ее впечатляли: квадратура как у небольшой квартиры, метров тридцать-сорок, и высокие, не меньше четырех метров потолки. Комната тонула в полумраке, с которым боролось единственное занавешенное окно. Шторы, хоть и были из плотной, очень дорогой по нашим меркам ткани темно-синего, почти черного цвета с еле просвечивающимся силуэтом витиеватых фигур, но все же отпечатывали на себе чуть заметный контур огромного окна, которое значительно отступало от углов комнаты, но почти вплотную прижималось к потолку и полу. Можно было понять, что на улице ярко светит солнце, раз оно так настойчиво пытается пробить эту броню, стоящую на охране тьмы.