Изумленное пространство. Размышления о творчестве Эдуарда Штейнберга - стр. 10
В свидетельствах святых отцов, в проповедях митрополита Филарета Московского налицо знание, более или менее четко выраженное, что идея церкви первенствует над идеей мироздания, именно миро-ЗДАНИЯ. Идея церкви превечно присутствует в Совете Божием, в Его созерцании, в Светомышлении Нетварным Светом как Нетварной Энергии Трисиятельной чрез тождество-различие Природы и Энергии <…> «Земля», «огонь», «вода», «крест» (погружение), «свет», «огненные языки» – все эти буквы Текста, все эти члены Тела Истины доминируют в христианской словесности как абсолютные символы, приложимые и к Самому Господу Христу, и к Господу Духу Святому, и к нам, человекам, ибо и Господь Иисус Христос крестился водой и жаждал огненного крещения, чтобы низвести огонь на землю во Кресте Своем как красоте церкви, и всем «языкам» предложено со-распятъся Ему, чтобы стяжать Духа Святого, телесно зримого на Иордане в виде «голубя», как огненный язык, нисходящий с шумом как бы от «несущегося сильного ветра»…
Считаю нужным еще раз зафиксировать свою методологическую позицию к вероятностному прочтению идеографического языка холстов Э. Штейнберга. Я старался показать, что круг идей, показанный выше, является традиционным для традиционного сознания. Поэтому когда о. Павел Флоренский наставляет о «идеографическом языке» (перечти цитату), то я хочу учиться так осознавать явления, в частности «абстрактной» живописи, волево отбросив нетрадиционное словоупотребление. Я хочу поступить в «первый класс» хорошей школы, традиционной школы, но поскольку я уже не «мальчик» и многие «педагоги» нетрадиционных школ прилагали руку для клиширования моего мышления, то отбрасываю все говоренное ими так, как будто «их и не было», так, как будто я вновь мальчуган, ходящий в школу к дяде Павлу, моему педагогу, священнику и ученому, известному ученому, о чем я мог урывками почерпнуть из разговоров «взрослых»…
И вот я, наученный кое-чему, средний, даже плохой ученик, но хорошей школы, сейчас вот увидел холсты художника Штейнберга, верующего, немного «косноязычного» художника, который пишет (для меня, обучающегося идеографическому языку, этот глагол «пишет» имеет самое яркое, живое и конкретное значение) себе и пишет холсты, заставляющие его небольшую квартирку, хотя их у него редко покупают «случайные люди» и вовсе не покупают и не выставляют организации, от которых зависит устроение выставок и закупок. Пишет, вздыхая и молясь, отдыхая на рыбалке, на воде, отдыхая странным рыбаком, быть может, когда-нибудь в будущем получающим прямое поручение Живого Бога стать и ловцом человеков. И вот, рассмотрев его холсты, я бы прибежал к живому моему наставнику и поделился бы с ним радостью о подтверждении его суждений, об универсализме языка идеографии, об «автобиографическом дневнике», который ведет в глубинах своей неповторимости раб Божий имярек художник.