Израненные души - стр. 1

Какие тайны могут скрываться в маленьком городке, наполненном благочестивыми жителями? Может, они делают вид, что не замечают творящегося в пригороде – коммуне, в которой царят беззаконие и разврат? Или под маской добродетели скрываются самые страшные человеческие пороки? Возможно, пастор этого города не настолько чист помыслами, как думают жители городка?

Добро пожаловать в Бригэм-Хиллс! Город, наполненный тайнами и скрытыми мотивами. Почти в каждом доме этого уютного городка, расположенного в низине между холмами, скрываются скелеты. Вопрос только в том, как скоро они будут явлены миру во всем своем уродском великолепии.

Вы можете сколько угодно утверждать, что ваш сосед поистине святой человек. Каждое воскресенье он посещает церковь, всегда участвует в благотворительных мероприятиях, вежлив, приветлив и всегда с иголочки одет. Но знаете ли вы, что творится за закрытой дверью его идеально красивого дома? То-то же. Не утверждайте, пока не заглянете в замочную скважину…

Аарон

– Дай по лицу этой шлюхе! – выкрикивает знакомый голос, и я дергаюсь. Все тело покрывается испариной. – Выруби ее и возьми то, что принадлежит тебе, мальчишка! – провоцирует грубый голос.

Я перевожу взгляд на забившуюся в угол девушку. Она сжимает побелевшие губы и в крепко стиснутых пальцах мнет тонкую ткань своего белого платья.

Белый – цвет непорочности. Доказательство чистоты этой девушки. Но эта чистота вынужденная. Каждая девочка, родившись или попав в коммуну, существует под неусыпным контролем нескольких женщин: матери, бабушек, теток. Все они следят за тем, чтобы она осталась чиста до периода отбора. Пока кто-то из мужчин не примет решение жениться на ней. Но перед этим ее должны испробовать несколько неженатых мужчин, и именно по этой причине я сейчас здесь.

Я должен стать у нее первым. Правда, и для меня она станет таковой. Никогда не прикасался к женщине. Меня, конечно, проинструктировали, как это происходит, и даже показали наглядно. Но, глядя в испуганные глаза девочки, я не понимаю, как должен, черт побери, возбудиться! Мне хочется завернуть ее в покрывало и увести отсюда. Я понимаю, что единственный вариант – это сразу заявить, что женюсь на ней. Но нет, даже это не вариант. Я не достиг брачного возраста. Меня допустили к отбору лишь из-за моего особого положения.

– Ну же, Аарон! – снова подстегивает меня Дженнингс – извращенец и, по некоторым сведениям, убийца женщин. – Давай! Не задерживай нас!

При отборе присутствуют все – или почти все – члены совета коммуны. Я сейчас, как и Мисси Роут, трясусь и покрываюсь противными мурашками, от которых хочется чесаться. А еще лучше – сбежать, не оборачиваясь, но такой слабости мне не простят. Поэтому я подхожу ближе к девушке.

Ее трясет мелкой дрожью, когда она медленно качает головой и беззвучно шепчет:

– Пожалуйста, не надо.

Резко просыпаюсь и сажусь на валуне. Тру лицо, пытаясь взмахом руки стереть ужасные воспоминания. Не хочу помнить то, что творили с Мисси эти ублюдки. Не потому что я что-то испытывал к ней, а потому что от всего, что творилось в коммуне, меня выворачивало наизнанку. Мерзкие подонки, использовавшие женщин ради забавы, до сих пор правят закрытым городом. Они ломали и ломают психику нежным созданиям. А из парней растят таких же мерзопакостных ублюдков, какими являются они сами.

– Эй, Святоша! – окликает меня Волк, и я поворачиваю голову. Запускаю пальцы в длинную челку и зачесываю ее назад. – Там Долли истосковалась по тебе, – хмыкает он и засовывает в рот новую зубочистку. Волк расстается с ними только когда надевает шлем. Я даже не уверен, вынимает ли он чертовы палки на ночь или когда трудится над шлюхой.

– Пускай пососет горлышко бутылки, – хмыкаю я.

– Ты слишком суров к девушке. Может, она влюбилась.

– Ну да, во все члены клуба, – кривлю губы, но улыбка так и не растягивает мои губы.

Я уже давно не улыбаюсь. Если честно, даже не помню, делал ли это вообще когда-нибудь. Мне кажется, я с детства такой мрачный. Может, потому что дети должны беззаботной жить со своими родителями, а не так, как поступили со мной? Мне пришлось рано повзрослеть и выживать в обществе, в котором особенно остро отточен принцип “Или ты, или тебя”. Так что хочешь или нет, приходилось быть сильным. Ну а чтобы никто не мог забраться под кожу и использовать против тебя твои же слабости, проще было замкнуться в себе.