Изощренное убийство - стр. 5

. Когда небольшая группка спустилась по лестнице, дверь этого кабинета открылась и оттуда выглянула сестра Болем, кузина мисс Болем, – призрачное видение в белом халате, выделявшемся в темноте помещения. Все услышали ее нежный голос с нотками удивления:

– Что-то произошло? Мне показалось, я уловила крики пару минут назад.

Старшая сестра Эмброуз бесцеремонно оборвала ее, демонстрируя свой авторитет:

– Ничего не произошло, сестра. Вернитесь к пациенту.

Призрачный силуэт исчез, и дверь захлопнулась. Повернувшись к миссис Шортхаус, старшая сестра Эмброуз продолжила:

– Вам тоже нечего здесь делать, миссис Шортхаус. Пожалуйста, идите наверх. Возможно, мисс Придди захочется выпить чаю.

Миссис Шортхаус что-то недовольно проворчала, но была вынуждена подчиниться, хотя и с большой неохотой. Три доктора, сопровождаемые старшей медсестрой, продолжили путь.

Архив находился справа от них, между комнатой отдыха дежурных и отделением творческой терапии. Дверь архива была распахнута, в помещении горел свет.

Доктор Штайнер, который с преувеличенным вниманием фиксировал каждую мельчайшую деталь, заметил, что ключ находится в замке. Никого поблизости не было. Стальные стеллажи, битком набитые папками из манильской бумаги, возвышались до потолка. По отношению к двери они располагались под прямым углом, между ними – узкие проходы, каждый освещали флуоресцентные лампы. Четыре высоких окна защищались решетками и частично загораживались стеллажами. Это было маленькое душное помещение, тут редко кто-то появлялся и столь же редко вытиралась пыль. Небольшая компания пробралась по первому проходу и повернула налево, в маленький закуток без окон, где не было полок, а лишь стояли стол и стул. Здесь можно было сортировать документы для их дальнейшей архивации или переписывать информацию, чтобы избежать необходимости выносить папки отсюда. В закутке царил полный хаос: стул перевернут, пол усеян документами. У одних папок были оторваны обложки и повреждены страницы, другие валялись на полу, прямо под полками, где теперь зияли пустоты. Полки казались слишком узкими, чтобы выдержать такую массу бумаги. И посреди всего этого беспорядка, словно грузная и карикатурная Офелия, плывущая на бумажных волнах, покоилась Энид Болем. У нее на груди лежала какая-то тяжелая и странная фигура, вырезанная из дерева, а руки были сложены у основания этой фигуры, будто Энид воплощала собой страшную пародию на женщину-мать, прижавшую к сердцу свое чадо.

Не возникало никаких сомнений в том, что она мертва. Даже переполняемый страхом и отвращением, доктор Штайнер не мог ошибиться, вынося окончательный диагноз. Уставившись на деревянную фигуру, он закричал: