Изоляция - стр. 4

Хотя сказать проще, чем сделать.
Вернувшись в своё бунгало, поняла, что меня трясёт. Подойдя к зеркалу, увидела посиневшие губы. Настолько сильно я их сжала, перекрыв доступ кровотоку. Длинные волосы, которые я много лет отращивала и за которыми очень трепетно ухаживала, небрежно закрывали грудь и живот. Я в этом облике напомнила себе какую-то ведьму. Настолько быстро пробежала, что старательно сделанная укладка разлетелась в тартарары. Не знаю, что на меня нашло, быть может просто захотелось сделать так, чтобы он меня не узнал.
Схватив свои маникюрные ножницы, начала обрезать волосы, оставляя лишь длину каре. Когда стрижка была закончена, я поняла что нужно ещё поменять. Цвет! Схватив телефон, позвонила администратору.
— Здравствуйте, мне срочно нужна краска для волос для обесцвечивания.
Волосы обычно совершенно не красила, лишь очень хорошо за ними ухаживала. Мне нравился мой натуральный цвет, но сейчас он вызывал отвращение. Как будто он напоминала себя прежнюю и возвращалась в прошлое. Значит, от него следовало тоже избавиться!
Буквально через 15 минут мне принести краску для волос. А я все никак не могла успокоиться или хотя передумать делать самостоятельно со своими волосами невесть что.
Горничная явно удивилась такой просьбе, но по виду совершенно этого не показала. Получив чаевые, незаметно вышла. Я же, ухватив коробочку, отправилась в ванную комнату с намерением покраситься.
Глядя на свои не совсем ровно подстриженные волосы, начала готовить состав. Быстро прочитав инструкцию, поняла, что лучше бы провести тест на коже, но делать этого отказалась.
Придётся рискнуть, сильно давит мой каштановый цвет. Он заставляет возвращаться в прошлое. Перед глазами словно вспышки моменты из моей жизни. Тогда, когда я не принадлежала себе. Тогда, когда много различных людей, в принципе, могли спасти, но не стали этого делать. Как, например, полицейский, что остановил машину, когда меня везли к Олегу в первый раз. Он прекрасно слышал мой крик и истеричный плач, мою мольбу о помощи, но развернулся и ушёл.
Я до сих пор, оказывается, помню его спину. Широкую, спортивную, сильно натренированную. Но спину не защитника безвинных. Официально человека, которому на тот момент было явно за 30, служителю закона, защитнику невинных, на деле же равнодушной твари. Плевать ему было на меня. И на таких, как я. Он получил бумагу, в которой его начальник или кто-то там ещё выше, даёт директиву, что именно эту машину трогать нельзя. Он не стал задавать вопросов, кто там кричит и почему. Он просто на это закрыл глаза!