Изобретение театра - стр. 75
ЧУХАЛЕНОК. Нет.
РОЗОВСКИЙ. Вот. «Так ты много Богу молишься после своих семнадцати мужиков?» Да, такого в тексте нет у Достоевского – в точности, но смысл – этот. Он ее подкалывает. Там есть такой текст: «Я великая грешница». Значит, она сама о себе – великая грешница, а мы создаем из нее нечто благообразное, сюсюкаем. Сонечкин штамп: у образочка с распущенными волосами в профиль у окошечка стоит. Этакая большеглазая у свечечки, как рисуют ее некоторые художники. Ложно это все. Декоративный Достоевский. Если по быту идти, белье надо постирать. В корыте. Согнулась, несчастная, чулочки дырявые трет и развешивает, трет и развешивает… И тут он появляется. Не ждали. А ему особенно приятно нежданным войти, обрушить, как снег на голову, свои проблемы. Соня и он – два существа, но их беспредельность нам еще предстоит постичь. Хватит на сегодня эту сцену, давайте другую опробуем… Надо эту ситуацию как азбуку знать: растленный дух приходит к растленному телу. Зачем?.. Чтобы доказать себе и всем – «мир несправедлив», а несправедливый мир нуждается в переделке, и тут все способы хороши…
26 февраля 1987 г.
РАСКОЛЬНИКОВ – Кочетков.
СВИДРИГАИЛОВ – Юматов.
Первая сцена. Читка.
РОЗОВСКИЙ. Я только сейчас понял, что не нужно менять декорацию. Одна декорация. Только в сцене смерти все рушится.
Переставляют шкаф, по приходят к старому принципу.
По-старому, конечно, лучше. Но как актеры будут входить? Чтобы их не было видно.
ПАСТЕРНАК. Это можно сделать.
РОЗОВСКИЙ. Все равно, пришли к старому принципу.
Приносит сундук и топчан.
РОЗОВСКИЙ. У Свидригайлова бытовой приход из двери. А Раскольников – в проеме. Гениально – стену разбить. Рушится стена, валяются кирпичи, и в проеме появляется Раскольников.
ПАСТЕРНАК. Можно это сделать.
ПАРИЛОВА. Петя на все говорит «можно». Вот и у Охлопкова был художник, который никогда не говорил – нет.
Розовский просит Кочеткова лечь на диван.
РОЗОВСКИЙ. Тебе нужно, чтобы голова была закинута к кирпичу. Надо обыграть. Положи голову.
КОЧЕТКОВ. Я испачкаться не хочу.
РОЗОВСКИЙ. Положи голову.
Топчан качается.
РОЗОВСКИЙ. Ничего, даже, может быть, интересно, что качается. Обживи пространство. Нужно сделать мухобойку. По стенке – раз. Чтобы звук был.
Входит Свидригайлов.
ЮМАТОВ. У тебя текст есть?
КОЧЕТКОВ. Я хотел его долго не замечать.
РОЗОВСКИЙ. Текст! Потом импровизация!
Юматов идет по сцене.
РОЗОВСКИЙ. Зря пошел. Вся мизансценная суть «Двух существ» – надо работать на стационарах, на точках. У тебя там выгодная точка. Там можно долго поиграть… Зря сел, не торопи. Сцена маленькая. Пространство ограниченное… Окно должно играть. Оставить его открытым, – звук будет мешать.