Изнанка мести - стр. 68
Попытался поцеловать, но она стала вырываться как сумасшедшая.
– Отпусти меня! – она извивалась, но только распаляла его еще больше, – пусти!
Все его тело превратилось в огонь. Он плохо соображал. Он чувствовал, как слабые Викины руки упирались ему в плечи, отталкивали его, но он только крепче стискивал её, не в силах отпустить, оторваться от неё. И хотя мысли её блуждали где-то далеко, тело было совсем рядом с его губами, и Ярослав не мог отказаться от её влекущей красоты. Пусть она отворачивалась и сжималась от поцелуев, пусть её отказ раздражал его, он в то же время разжигал в нем еще более страстное желание.
– Вика! Вика! – он должен подумать за них обоих. – Тихо! Стой! Я не сделаю тебе ничего плохого. Прошу тебя! Перестань! Что происходит? – он ослабил хватку. – Не убегай. Прошу. Давай поговорим. Что случилось? – Почему он должен успокаивать ее, когда мог просто завалить здесь?
– Ничего, – она не смотрела ему в глаза, но дергаться перестала.
– Ничего? Ты уверена? – «Она что, издевалась?»
– Да.
– Тогда почему ты бегаешь от меня?
– Не твое дело. – Наконец-то хотя бы обиженные нотки в голосе, а не сумасбродная злость.
– Очень даже мое. Я что-то сделал не так? – «Эти сопли сведут его с ума!»
– Да. – «Ого!»
– Что? – он заискивающе глянул в глаза.
– Ничего, – она не поднимала ресниц. Хорошо хоть перестала рыпаться!
– Я должен сам догадаться? – Он был само смирение.
– Да, – голос ребенка.
– Нечаянно обидел твою подружку?
– Нет.
– Съел твой йогурт?
– Нет.
– Забыл поцеловать утром?
– Нет, – наконец-то подняла взор.
– Ты передумала выходить за меня замуж? – затаил дыхание.
– Нет. – Облегчение.
– Малыш, ты не хочешь помочь мне?
– Нет.
– Пожалуйста! Давай я буду предполагать, а ты говорить тепло или холодно.
Она посмотрела печально исподлобья:
– Ты ведь хочешь, чтобы я стала твоей женой?
– Да, – уверенно и даже страстно ответил он, и черт его дернул спросить: – ты хочешь ребенка?
Ее глаза расширились, он прочитал в них удивление и… предчувствие? Она сглотнула:
– Это да. Но расстроилась я не поэтому. – Вот черт! Не надо было говорить про детей! Ярослав мысленно ударил себя по лбу! Кто за язык тянул?
– Почему же? – вопросительно склонился к ней, как к несмышленышу.
– Почему ты хочешь, чтобы я была твоей женой?
– Почему? – Ярослав растерялся, сердце замерло, и тут же забилось чаще: что она узнала? Кто мог проговориться? Димка? Он осознавал, что тень неизвестного накрывает его, подобно стремительно опускающимся сумеркам. Дальнейший ход событий зависел от того, что произошло и того, что он, Ярослав, сейчас скажет. Дом был тих, по углам затаилась темнота. Только из открытой двери комнаты проникал рассеянный уличный свет. Он отражался в зеркале прихожей и растекался в никуда.