Изнанка - стр. 33
Сегодня Георгинова пришла в прямом, почти до пола платье из темно-зеленой ткани, на которую были настрочены разноцветные полосы, квадраты, трапеции. Получился бы чистый Малевич, если б по Аллочкиной прихоти геометрию не разбавляли романтические воланы на рукавах и подоле. Андрей мысленно присвистнул, отдавая дань смелости решения. Надо все же спросить: это она сама или кто-то шьет по ее эскизам? И телефончик попросить, вдруг пригодится…
– Так, Барганов. – Георгинова стояла рядом, качала воланами и смотрела на Андрея сверху вниз. – Вы мне должны реферат, помните? Я вам, конечно, пятерку поставила, потому что… Да вы сами знаете, почему, – Аллочка усмехнулась. – Но реферат все равно надо.
– Несмотря на. – Георгинова Андрею нравилась, и это было взаимно. Поэтому он поднялся с подоконника, хоть мало для кого стал бы это делать. Он был ниже Аллочки на полголовы, она смотрела сверху ласково и спокойно. На секунду ему показалось, что сейчас она поцелует его в лоб, а потом спросит, почему он не причесался и как следует не умылся.
– Вот именно! – Аллочка кивнула Вальке: – А вам, Ханкин, пора свой трояк отрабатывать. Двигайте конечностями, мне на кафедре помощь нужна. И как раз по вашему профилю – тяжести таскать.
Валька скорчил рожу, но все же подчинился и принял из Аллочкиных рук стопку каких-то журналов и буклетов (Георгинова все время таскала с собой свежий глянец вперемешку с книгами по искусству).
– Барганов, так мы договорились? Неделя у вас в распоряжении, не больше. Вы, конечно, мой любимчик, но не злоупотребляйте! А вы, Ханкин, шагом марш! Да не пугайтесь вы, там всех дел минут на пятнадцать.
А щиколотки у нее узкие. И запястья породистые. Странно даже: при безобразной, почти патологической полноте – такое изящество. И тяжелая плотная ткань, и воланы эти. Идеально. Не хуже, чем сделал бы он. И чем-то похоже на то платье, которое он сшил для жены майора Погремухина.
Да, похоже. Силуэт. Строгая простота, но с форсом, с изюмом. Ткань, конечно, попроще была, к тому же не плательная, а портьерная. «Унесенных ветром» он посмотрел уже после дембеля и развеселился, глядя, как Скарлетт срывает шторы.
А майору в тот день было не до смеха. Ввалился в каморку за «красным уголком», пыхтя как Винни Пух, застрявший в норе. Бровями-кустиками шевелит, пот со лба утирает и бормочет под нос что-то нецензурное. Проверил все до буковки, до последней тряпочки, искал, к чему придраться. После ротный прибежал: кто-то ему доложил, что замкомдива инспектирует подготовку к праздникам.
Но у Андрея – полный порядок. Растяжки с лозунгами, плакаты и щиты, герб, заново серебрянкой выкрашенный – все на месте, все чики-пуки. Осталось только на территории кое-что подкрасить-подмазать-обновить, «Боевой листок» доделать. Майор, конечно, повод гавкнуть нашел, но всем было ясно, что это так, для порядка и воинской дисциплины.