Измена. Я не вернусь - стр. 4
— Ура, мама, давай торт.
— Кончился, — сухо констатирую я, вытираю руки и швыряю полотенце в сторону.
Оно попадает в чашку, та падает на пол и разлетается на осколки. Как и моя, как оказалось, придуманная идеальная семейная жизнь.
— Мамочка, чашка разбилась, — говорит дочь, в глазах слышны слезы. — Твоя любимая. Такая краси-и-ивая.
— Не страшно, — поворачиваюсь к Юле и натянуто улыбаюсь. — Новую куплю. ты, главное, не порежься. Иди одевайся, а то опоздаешь. Только аккуратно.
Помогаю дочери переступить через опасное место, она убегает к себе, а я принимаюсь собирать осколки. Движения резкие, я собираю куски и буквально швыряю их в мусорку. Заметаю остатки в совок и снова поворачиваюсь к раковине, чтобы вымыть руки.
— Алинка, — раздается мягкий голос мужа. — Ты чего, обиделась? — подходит ко мне сзади, обнимает за талию. Дикое желание вырваться, пойти в душ, смыть с себя его касания, но я стою и просто не реагирую, несмотря на бурю в груди. Меня словно внезапно выключили. — Ну перебрал вчера. С кем не бывает? Хочешь, давай сегодня сделаем семейный день? Выходной возьму. Сходим все вместе в парк?
— Чего?
— Ну не хочешь все вместе, давай вдвоем сходим? В ресторан. Твой любимый.
Он еще что-то говорит, но я уже не слышу. Меня все-таки накрывает. Выпутываюсь из его объятий и ухожу в комнату. Слышу, как он идет за мной.
От злости темнеет перед глазами, а руки мелко трясутся. Как он мог? Чем я плоха? Чем заслужила такое отношение? Разлюбил — ладно, будь мужиком, приди, поговорим, обсудим. Но вот так, за спиной, заводить шашни с какой-то… Внутри все кипит и требует выхода. Сейчас я ему все выскажу!
3. Глава 3 Алина
Влетаю в нашу спальню и начинаю стаскивать постельное белье. Не могу на него смотреть. Как представлю, что он на этой кровати… с ней… тошнота подкатывает к горлу. Грязно и мерзко. А потом приходил ко мне. Внутри все скручивает, словно в мясорубке.
— Алин, ну хватит. — Муж пытается меня остановить. — Что с тобой происходит? Я же извинился…
— За что Олег? — всхлипываю и оборачиваюсь к нему. — За то, что провел свой день рождения с другой женщиной, пока мы с дочкой тебя ждали?
— Другой женщиной? — Ни один мускул на его лице не дергается. — Ты в своем уме? — делает вид, что не понимает, о чем я говорю. — Какой еще женщиной?
— С твоей любовницей, — сухо поясняю, в груди разверзается бездна из боли и отчаяния. Лечу в нее в одиночестве.
— Что ты такое говоришь? Какой еще любовницей? — Голос звучит уже не так уверенно, но признаваться, по-видимому, Олег не собирается.
И ведь не стыдно. Едва сдерживаюсь, чтобы не разрыдаться при нем. Неужели не понимает, что все это унижает меня и как жену, и как женщину?