Измена. Я больше не твоя - стр. 14
Стоп, главное не плакать! И не винить себя в том, что не смогла дать отпор. Это было ужасно, но разве я могла что-то сделать?
Когда говорят, что женщины могут сопротивляться, хочется предложить попробовать. Попробовать, когда на тебе туша под девяносто килограмм, одни мышцы, стальные, крепкие, сильные…
Девять вечера.
Опять сижу в гостиной. Моя решимость тает с каждой минутой.
Десять…
Раньше он тоже часто приходил домой поздно. В десять, одиннадцать.
Я слышала: «Милая, я дома!» – и срывалась с места, спешила к нему в объятия.
Пытаюсь вспомнить, выглядел ли он как-то… не так? Пахло ли от него женскими духами? Были ли следы помады? Или еще что-то подобное?
Мне кажется, даже если бы это и было – я бы не заметила.
Господи…
Одиннадцать.
Марк заходит бесшумно, тихо. Но я его чувствую. Просто уровень адреналина зашкаливает сразу. И по нервам разряды.
И сердце, оно пропускает удары. Тормозит.
– Аля…
От его голоса непроизвольно – слезы. Пытаюсь удержать. Не выходит. Не киснуть! Не расслабляться! Нет!
– Аля… – голос глухой, низкий, вибрирует, заставляя мое тело дрожать.
Он подходит ближе, встает передо мной. В руках огромный чертов букет роз.
И слезы Ниагарским водопадом.
Зачем. Он. Принес. Розы!
Господи, неужели Марк не понимает?
– Аля…
– Мне нужен развод, – шепчу. Еле-еле двигаю губами.
– Что?
– Мне нужен развод, – стараюсь твёрже.
– Аленький…
Срабатывает как спусковой крючок. Лавина боли накатывает стремительно. Мне кажется, она меня размалывает, как гигантская мясорубка. Я в личном аду. Смотрю в глаза любимого, такие родные! Раньше мне казалось, что они освещают для меня все вокруг! Весь мир. И его улыбка, наглая, открытая улыбка, которую он дарил только мне! Всегда только мне! И смотрел только на меня! И говорил, что я самая-самая! Самая красивая, самая восхитительная, манкая, желанная, любимая…
– Аленький…
Ненавижу. Как же мне больно! И как же… как же хочется, чтобы не было этого вчера! Просто не было… Нет, не чтобы я не знала. Чтобы он этого не делал! Но… ведь это было, да? Было не только вчера. Было раньше.
Он приходил домой, приходил после этих женщин! Трогал меня руками, которыми трогал их! Целовал меня губами, которыми целовал их! Делал со мной то же, что делал с ними… С трудом подавляю рвотный рефлекс.
Неужели ему самому не было мерзко? Противно? Гадко? Ласкать женщин, которых ласкают все? К горлу подкатывает. Сглатываю. Стараясь дышать носом.
– Любимая…
Господи! Да как он смеет! Набираюсь решимости.
– Мне. Нужен. Развод.
Он опускает голову. И букет. Несчастные розы ни в чем не виноваты…