Измена. Вторая семья мужа - стр. 17
Комнатушка крошечная. В правом углу двуспальный диван, весь в латках, видавший виды, скорее всего, намного старше меня. Чуть поодаль деревянная кровать. У другой стены стол, заставленный красками и лекарствами. У окна шкаф, который отгораживает маленькую площадь между окном и комнатой, образуя нечто вроде своеобразного укрытия. Что там за шкафом мне не видно. В углу около стола стоит огромная стопка картин. Сверху вижу полотно с изображением женщины, плавающей в кроваво-красном море, и над ней светит черное солнце. Картина угнетающая, жуткая, но не могу не отметить мастерство художника. Он слишком реалистично передал эмоции, мне даже кажется, что в ушах звучит отчаянный крик этой женщины.
- Это моя мама Зоя Ивановна, и брат мой Павел, - Светлана стоит рядом со мной. Заметно нервничает.
В воздухе пахнет красками, лекарствами и горем… Явственный запах, острый, невольно пропитываюсь этой атмосферой. Взгляд падает на прикроватную тумбочку около дивана, там, в красивой, резной рамочке черно-белая фотография, мужчина в строгом костюме обнимает женщину в свадебном простеньком платье. Фотография старая, пожелтевшая… не могу взгляд оторвать от снимка.
- Что папку не узнала? – подает голос старушка. – Он тут молодой совсем, двадцать годков стукнуло.
На негнущихся ногах подхожу к снимку. Беру его в руки и вглядываюсь. Мать уничтожила почти все фотографии отца. Но одну я нашла и спрятала. Он там на работе в медицинском университете стоит в окружении коллег. Когда была маленькой, подолгу ее разглядывала, запоминала черты папы. Мне его всегда не хватало. А мама безжалостно уничтожала все, что напоминало про отца. Запрещала даже упоминать его. Заставляла своего Мотю отцом называть.
Отец на снимке совсем еще молодой, но это определенно он. И не столько узнаю, сколько сердцем чувствую.
- Светка, ты чего стоишь как вкопанная! – не унимается старушка. – Дай полюбоваться на внучку Аркадия! Нос деда, уже вижу!
- Не таких родственников ожидала увидеть, да? – мужчина смотрит на меня с такой грустью, что мне завыть хочется.
- Мне говорили, что первая семья отца после развода в другую страну перебрались. Что его жена замуж второй раз вышла. И… - хотела повторить мамины слова:
«Живут они счастливо, горя не знают. Благодарить его вертихвостка меня должна, что дорогу ей к достатку открыла».
Только язык не поворачивается. Видя это «хорошо и счастливо», едва рассудок не теряю.
С детства ложь. Во всем.
- Замуж! – старушка возмущенно выкрикивает. – Я как увидела Аркадия, так всю жизнь ему верность хранила. Попутал его бес, когда седина на висках заблестела, но я простила. И сейчас знаю, ждет он меня там, на том свете, - всхлипывает и вытирает глаза темно-синим платочком. – Мы поженились, он окончил институт, врачом военным пошел работать. Ранение получил. Все вокруг твердили нежилец или овощем всю жизнь проваляется. А я сказала: будет ходить Аркадий! Денно и нощно над ним сидела, а на ноги поставила. Моя любовь его подняла, - она говорит с запалом, и все время глаз с Аришки не спускает.