Измена. Во власти Дракона - стр. 6
– Сегодня хороший день, чтобы в тебе зародился наследник. Будь готова принять меня, дорогая. Я не намерен больше ждать. Мы вместе четыре месяца, а ты до сих пор пуста. При дворе ходят не самые хорошие разговоры. Придется постараться.
Мурашки ужаса бегут по коже. Я не смогу. Он только был с другой, а сейчас говорит о продолжении рода. Голова начинает болеть со страшной силой. Кровь пульсирует в висках. Хочется выть от боли, но приходится держать улыбку.
– Ты, верно, шутишь? Арзар, ты…
– Не продолжай истерику. Я и без того жалел тебя, редко наведываясь в твою спальню. Зря. Теперь будь готова встречать меня каждый день, пока не наступит беременность. Меня интересует лишь беременность.
От холодного приказного тона во мне все обрывается. Это точно кошмарный сон. Мой Арзар не может быть таким жестоким.
– Но я не хочу, – шепчу, готова сорваться даже на глазах гостей.
– Захочешь. Ты моя пара, Айвина. Твое тело принадлежит мне.
– Но не душа. Над ней ты не властен, – бросаю в его сторону единственный аргумент, который он встречает бархатистым смехом.
– А кто сказал, что меня интересует душа? Мне нужно лишь тело. И оно будет повиноваться моим желаниям, и ты сдашься. Сдашься, как всегда сдавалась.
Ничего не успеваю сказать. Музыка заканчивается, супруг останавливается и коротко кивает кому-то за моей спиной.
– До ночи, моя дорогая пара, – демонстративно целует тыльную строну ладони и покидает меня.
Провожаю его взглядом и замечаю в той стороне, куда он смотрел, довольную Матису. Арзар выходит из зала, и, спустя минуту, любовница уходит за ним, а меня вновь берет под свое крыло Бернард.
– Не грусти. Он ушел по делам государственной важности. Увы, не все почитают священные праздники.
Киваю мужчине, а сама представляю, по каким делам он ушел.
– Увы, не все, – тихо говорю, а на лице императора – улыбка.
Он не понимает причину моей грусти, поэтому так себя ведет. Для него я девочка с острова, которая еще не освоилась в светском обществе, да и всего лишь второй раз в жизни столкнулась с приемом такого масштаба. На нашем венчании было примерно столько же людей, или чуть больше.
В тот день я была бессовестно счастлива. Я видела лишь истинного. Правы те женщины, я наивный ребенок. Что я могу в свои, едва наступившие девятнадцать? Ничего. Ни опыта жизни, ни умения отбиваться от зубоскалов. Среди жриц не было подобного отношения. Во всяком случае не помню такого.
Нет, я не хочу так жить. Не смогу. Я должна поговорить с Бернардом. Прямо сейчас, пока есть запал, пока боль обиды сильнее желания не расстраивать человека.