Измена. Верни мне мою жизнь. - стр. 41

— Из-за жены.

Теперь все взгляды, а особенно управляющего, вцепились в меня, и я не придумала ничего, кроме как уточнить:

— Миром расходимся или полицию вызовем?

Все притихли, ожидая вердикта от побитого гостя, и он вообще всех удивил, заявив:

— Ну раз из-за жены, тогда извиняй, — и протянул ладонь для рукопожатия. Макар вскинул бровь, посмотрел на меня, на гостей и нехотя пожал руку. А управляющий, поняв, что конфликт исчерпан, как бы между делом заметил:

— Вознесенская, сама примешь решение или помочь?

Макар услышал и понял смысл фразы, поэтому, склонив голову вбок, уточнил:

— А тебе помощь не нужна?

И сразу стало понятно, что управляющему не только помощь, но и любая другая забота поперёк горла встанет.

Утром я написала заявление на увольнение.

24. Святость и разврат

Глава 23

— Ненавижу тебя! — кричала я мужу, убегая от него по пустой и тёмной парковке ресторана.

— А я тебя люблю… — тоже кричал он в ответ, раскинув руки и подняв голову в небо.

Я остановилась и показала один интернациональный жест. Муж засмеялся хрипло, зло и безумно. Пьяная походка не добавляла ему грациозности. Он затормозил, отпил из бутылки коньяка и снова рассмеялся.

— Я люблю тебя до безумия, Полли! Люблю, люблю, люблю! — с последним словом он швырнул бутылку на асфальт, и она зазвенела битым стеклом.

— Меня воротит от тебя, — призналась я и зашагала в сторону остановки. Макар нагнал меня слишком резво для пьяного человека. Он схватил меня за руку и развернул к себе. Толкнул к капоту старой «бехи», о которой давно забыл владелец. Я упёрлась в машину ногами, но этого мужу показалось мало, и он навис надо мной, вынуждая опереться задницей об авто.

— А я тебя хочу, — прошептал он мне на ухо. Жар его тела отозвался во мне гнетущим ощущением боли. Не физической. — Всегда хотел. Любую. В твоих длинных сорочках, которые закрывали все. А мне нравилось. Сильнее, чем кружева, ленты и чёрный цвет.

К лицу прилила краска. Я пыталась оттолкнуть Макара, сделать хоть что-то, чтобы выбраться из его объятий. Которые ножом проходились по оголённым участкам кожи. Ведь я знала, я всё помнила.

— Мне кажется, только твои эти сорочки меня сводили с ума. Мне нравилось задирать атласный подол и скользить пальцами по твоей тонкой коже, чтобы ты прикусывала губы, чтобы ты цеплялась пальцами мне в запястья, останавливая…

И сейчас он это делал, повторял свои движения. Он скользил ладонью мне по бедру, сжимая край юбки, и кончиками пальцев он задевал сквозь ткань чулка кожу. Следы этих касаний пламенели.

— Прекрати… — попросила я, ловя его руку в десятке сантиметров от края чулка.