Измена. Ты не уйдёшь - стр. 7
Вот только ни по дороге, ни когда я открыла смену, ни через час, ни через два от Кати не было никаких вестей.
Вдвойне тревожно из-за того, как нехорошо мы вчера с ней разошлись. Я больше не думаю, что она специально хотела меня расстроить, рассорив с мужем. А поцелуй – да мало ли что могло показаться? Не обязательно она осознанно выдумала эту чушь.
Вчера я вспылила, пусть и мысленно.
Сегодня вспомнила все наши переписки, её доброжелательность и готовность помочь. Да и Мирон ей никогда не нравился, как мужчина. Она точно не хотела бы оказаться на моём месте.
Боже, хоть бы всё было в порядке…
Немного заставляет меня расслабиться Ирина. Звенит колокольчик, подруга входит с голливудской улыбкой и прямой спиной. Сейчас время – обед. Основной поток посетителей у нас ранним утром, когда люди спешат на работу, поэтому в особенно тихие дни днём я часами могу бездельничать и принимать гостей.
Алевтина разрешает без фанатизма пить кофе и угощать друзей. По крайней мере мне – точно. Потому что у меня этих самых друзей почти нет, в отличие от Кати.
– Привет! – я улыбаюсь неожиданной гостье, она кивает мне в ответ.
Ирина чуть выше и крупнее меня, фигуристей. Сегодня на ней облегающее красное платье, чёрные туфли на высоком каблуке, того же цвета лакированная мини-сумка. Длинные чёрные волосы идеально прямые и блестят. За несколько метров от неё я чувствую запах розовых духов. Как она сама говорит – её лицо произведение искусства от одного из лучших хирургов. Прямой нос, но слегка крупноватый даже после пластики. Миндалевидные карие глаза. Большие губы в красной помаде. Идеальные чёрные брови. Острые скулы. В нескольких местах ботокс. Наращённые густые ресницы. Длинные ярко-красные ногти заострённые на концах. Она называет себя хищницей, и тут нечего возразить. Полная моя противоположность.
– Как дела, солнце? – подходит к стойке, стучит по ней ногтями, заглядывает мне в лицо. Так, будто пытается что-то на нём обнаружить. – Опять без косметики? – усмехается.
– Ну да.
Почему-то она уверена, что не красится для женщины – преступление.
Мирон на это говорит не слушать её, потому что он любит меня любой.
Я и не слушаю.
Может быть, если бы у меня была возможность покупать косметику, я бы к этому времени любила макияж и умела им пользоваться, но сейчас когда даже губы крашу чувствую себя неловко. Будто на других это смотрится хорошо, а на мне – как на мартышке, которая украла помаду из чужой сумочки. Будто все поймут, что я не умею это делать. Что пытаюсь казаться красивее, казаться кем-то другим.