Измена. Тест на отцовство - стр. 12

Ночной клуб, неоновые всполохи и мой муж. Рядом с ним незнакомка с большим задом. Явно не натуральным.

Ракурсы меняются, свет падает на лица, обнажая ее страстные движения в его сторону. Он погружен в свой Айфон и не реагирует на девицу.

Выпятив нижнюю губу, пересылаю фотки Вове с припиской: «Круто развлекаешься!».

Поздно осознаю ошибку. Поворачиваю голову, и гляжу в окно на город в весеннем дыму. Закрыв ноутбук, стучу пальцами по крышке. Дети резвятся в комнате, поднимая «пыль до потолка», а у меня мозг раздваивается.

Телефон вибрирует под мелодию из фильма «Плохие мамочки» на подлокотнике дивана и я вытягиваю шею, узнать кто там. Вова. Пальчиком сбрасываю вызов. Звонит снова.

Разговора не будет. Выключаю звук и переворачиваю телефон экраном вниз. Веселись со своими индюшками, Золотарёв.

***

К вечеру обстановка в доме приводит в ужас. Дети носятся по квартире, нарядившись в индейцев, а я поджав ноги, сижу за обеденным столом и жую крекеры с творожным сыром.

– Умри Косой Медведь! – Темка плюхается на живот и дует в футляр от ручки, выпуская в Еву крошечный слюнявый кружок бумажки. Мысленно прошу его запустить в нее еще с десяток "пуль".

– Промазал! – стреляет в ответ копьем из пластиковой ручки швабры.

Я облизываю пальцы от соли и уже собираюсь, стать той, которая положит конец войне краснокожих, но звонят в дверь. Мелкие везунчики.

Шлепаю босыми ногами в прихожую, подтягиваюсь к глазку и прикусываю губу.

– Открывай, я слышу тебя.

Да и детские вопли сложно не услышать. Раскручиваю замок, и Вова за грудки вытаскивает меня на площадку.

Я подворачиваю ногу. Лодыжка точно опухнет.

– Хочешь, чтобы я вот так с тобой обращался? – прибивает к стене слева от двери.

– Ты рехнулся? Отпусти меня!

– Я мужик, Зойка и финты вроде фоток со мной не прокатят. Если ты из ревности мне мозги треплешь, прекращай. И тому, кто слежку ведет передай тоже самое.

– Мне на тебя все равно.

Вова сильный, словно бог, отлюбленный природой во всех отношениях. И ростом может гордиться, и фигурой, и интеллектом не обделен. Но сейчас психопат, слетевший с катушек окончательно.

– Да? – поднимает меня над ледяным бетоном одной рукой.

– Да! – отбиваюсь от второй его руки, которая норовит коснуться моего лица.

– А что тебя тогда так завело в моем поведении? Я почти свободный и имею право на небольшой отрыв. Восемь лет сидел на цепи.

– На цепи? А Лескова кем была? Просто душевным собеседником?

– О, я задеваю твою женскую честь? – умудряется облапать меня под футболкой. – Может, разок того? Чтоб тебе не было так обидно.

Спертый воздух между нашими лицами дурманит.