Измена Серебряного Дракона - стр. 11

Я знаю, что это за точка.

Это то слово, что сказал Айвен.

Эта точка смерть.

Чувствую отблеск страха на том, что когда-то было моим сердцем. Страшное слово.

Шарик начинает мигать, то становясь кроваво-красным, то снова загораясь манящим белым светом.

Он предлагает мне выбор. Идти дальше, туда где свет, радость и покой, или вернуться обратно.

Вернуться туда, где столько боли, страха, отчаяния. Туда где меня предал самый любимый. Я раздумываю, не остаться ли мне здесь.

В памяти всплывают воспоминания о моих малышах, о моих славных детках.

Он убьет их, убьет, как убил меня. Воспоминание вспышкой прорезает черноту, и еще долго остывает, прочертив бесконечную кровавую полосу на поле зрения.

Я сосредотачиваюсь на шарике и мигание останавливается. Он становится пульсирующим кроваво-красным шаром, и тут же начинает увеличиваться в размерах.

Вместе с его приближением в голове разворачиваются воспоминания, с бешеной скоростью сменяя друг друга, заполняя мою пустующую память.

Вместе с ним приходит и боль, а за болью возвращается чувство времени.

7. 8

Суинберн

Я отворачиваюсь от могилы и спотыкаясь бегу прочь, подгоняемый косыми болезненными потоками дождя, заливающими теперь все дорожки, так что ботинки увязают в липкой грязи.

Сжимаю голову руками, пытаясь успокоить себя. Уговорить себя, что все это всего лишь игра моего воображения.

Джейн мертва, совершенно точно мертва и не может быть никаких сомнений в этом.

Перед глазами встает образ черного гроба, который словно бы тянет меня назад, как огромный магнит притягивает кусок неблагородного металла.

Я спотыкаюсь и падаю в грязь, словно что-то дергает меня. Я весь мокрый и грязный с ног до головы, поднимаюсь на ноги и оглядываюсь по сторонам. Тучи стали еще чернее, так что все вокруг кажется сумеречным, почти ночным.

Вокруг нет ни души. Кажется, все разошлись, попрятались, уехали и я теперь один в этом унылом месте.

Чтобы укрыться от ярости стихии я забегаю в сарайчик, который стоит возле ворот и в темноте спотыкаюсь о какие-то инструменты.

Те самые лопаты, которыми закапывали яму лежат сдесь, набросанные как попало. Мокрые комья земли налипшие на металлических языках, словно крошки застрявшие в зубах после еды.

Хватаюсь за сердце, которое почему-то колотится с каким-то незнакомым волнением, словно обруч сдавливает мою грудь и я дышу, глубоко и ровно, пока голова не начинает кружиться от перенасыщения воздухом и влагой.

— Кроме тебя никто не поможет, поторопись. Пожалуйста.

Снова я слышу голос и небо разрезает ослепительная молния. После чего оглушительный гром раскалывает небеса, отдаваясь в моей груди нестерпимой болью сомнения.