Измена. Роковая ошибка - стр. 8
Она фыркает, качает головой, но вижу же, что и таким перспективам не хочет возмущаться. Скорее рада им. И не забивает себе голову вопросами, с чего это я вообще вдруг решил даже на такое сближение пойти.
В глазах темнеть начинает. Опять слабость наваливается. Пойду-ка я отсюда. Не хочу, чтобы Виолетта что-то заподозрила.
Завтра у нас с Катей выходной, но у неё с утра маникюр. Сегодня можно послоняться по улицам, вернуться позже типа усталым после работы над новыми проектами, вырубиться сразу, чтобы не смотреть ей в глаза и не говорить. А завтра… Будет тот самый день-икс. Не обрублю всё тогда, уже не смогу.
Что ж… Надо, чтобы Катя вовремя пришла домой. И для этого придётся выбить Бьянку. Не сомневаюсь, что при освободившемся времени моя девочка именно ко мне вернётся, учитывая, что мы сегодня толком не успеем ничего. А как обеспечить ей эту возможность, уже знаю. Отправлю коллегу к Бьянке на маникюр. Полина как раз у меня в долгу, вряд ли будет задавать лишние вопросы. Так что придёт в салон, скажет, что ей нужно вот именно в это время и именно к этому мастеру и что готова будет переплатить хоть в десять раз. За мой счёт, разумеется. Не думаю, что Бьянка откажется. Придумает что-нибудь, чтобы Катю отшить. И сделает это прямо перед самым-самым визитом любимой: потому что Полина нагрянет чуть раньше в этот же день.
Для Кати будет выглядеть правдоподобно, что я воспользуюсь её отсутствием, думая, что она на маникюре. И Виолетта тоже не случайная знакомая… Всё получится.
А то, что на душе так дерёт без остановки… Переживу. Хоть что-то же должен.
3. Глава 3
Смотрю, как уходит Катя и как никогда остро понимаю, что это всё. Конец. Даже услышав диагноз, я такого не чувствовал.
Накрывает чуть ли не паникой, пугающей и раздирающей. Несу какой-то бред по типу того, кто к кому пришёл, толком не соображаю, силюсь остановить Катю. Забываю сразу обо всём. И о неоперабельной опухоли своей, и о Виолетте голой, на которой не смог и вряд ли смогу кончить: трахал бездушно, механически, больше выплёскивая ярость по поводу внезапного диагноза и перспектив распрощаться со всем, что дорого.
Умом понимаю, что до конца теперь надо довести разрыв с Катей. Уже ведь начал. Уже нанёс удар, после которого она сама на себя похожа быть перестала, скорее в тень превратилась. Смысл теперь, блять, объяснять что-то, ещё серьёзнее уничтожать?
Но звук закрываемой двери всё-таки толкает меня вперёд. В башке воспоминания, как Катя рассказывала мне о трагедии своей семьи. Она ведь и говорить без слёз не могла. Плакала у меня на плече долго. Призналась, что никому другому об этом не рассказывала, потому что слишком больно было, и отца всё равно ведь любит. Но простить по-настоящему не может, и это её гложет.