Измена. Простить или отомстить - стр. 14

— Тебе рожать пора, а не фасоны обсуждать.

Я улыбнулась свёкру, оставив его замечание без ответа. Проводила родственников в гостиную, и мы расселись за столом.

Ловлю эти моменты. Родители у нас с Давой отличные. У Давида строгий отец, и мягкая мама. У меня наоборот: мама — кремень, а папа — балагур и рубаха-парень. Семьи наши сдружились, ни разу свекровь мне не нагрубила. А моя мама на Давида чуть ли не молится. Семья всем на зависть.

Я пытаюсь радоваться, пытаюсь наслаждаться семейным ужином. Но не выходит. В последние дни я сама не своя. Такое чувство, будто я с ума сошла. Не понимаю, был тот ночной разговор с Никой или это мигрень и таблетки подарили мне галлюцинацию. Сначала я успокоилась, но после встречи в ресторане с той девушкой мысли снова начали одолевать.

— Милая, что-то не так? Устала? — прошептал Давид, заправляя локон мне за ухо.

Я покачала головой и получила нежный легкий поцелуй.

— Давид, — позвала, и муж повернул ко мне голову.

Не знаю что ему сказать, в глаза смотрю. И в них любовь вижу, восхищение.

— Что?

— Крошка, — сделала вид что смахнула крошку с уголка его губ.

— Рыбки добавить? Вот соус, специально для рыбы. А это для мяса, — услышала мамин голос. — Кстати, нам из Грузии брат такой бальзам привез! Сейчас к столу подам.

Мама так суетится, что мне неудобно. Она — тот случай, когда гостеприимства слишком много. Но сколько бы я ни говорила ей, что мы родственников принимаем а не королевскую чету — мама отмахивается. Говорит что слишком многим мы обязаны Давиду, и лебезить, то есть быть радушной хозяйкой — самое меньшее что она может сделать.

— Хороший дом, — крякнул свёкор. — Крепкий, основательный.

— Благодаря Давиду, — расплылась мама в улыбке.

— Да, дом отличный. Но вы и сами постарались с обстановкой, уютно у вас. А ковёр какой прелестный! Персидский? — обратила внимание свекровь.

— Да, Давид на Новый Год нам подарил. По нему ходить боязно, дорогущий ведь!

— Ой, бросьте. Наш мальчик ради семьи старается, и если понадобится то в каждую комнату по ковру, вышитому золотом, постелет.

— Никак нарадоваться не могу, — расчувствовалась мама. — Знаете, дочь — это сложно. С ними легко когда девочки маленькие, но они вырастают, и замуж выходят. А мужчины у нас… вы знаете, какие у нас мужчины. Им и собаку отдать жаль, не то что дочь!

— Женщина — друг человека, — улыбнулась я.

— Нам всем с Давидом повезло. Теперь и умирать не страшно. Девочка наша в надежных руках.

— Ой, что вы такое говорите? Молодая совсем. Я вот пока внуков не увижу — умирать не собираюсь, — свекровь приобняла мою маму.