Измена. Проиграть любовь - стр. 8
— Доброе шестичасовое утро, — против воли вырывается обречённый стон, но маленький энергичный смерч двух с половиной лет плюхается поперёк груди, организуя мгновенную побудку.
— Хочу куфать кафу! — требовательно заявляет моё персональное чудо и желудок согласно урчит. Он всё ещё помнит вчерашние подвиги.
— Кафу, так кафу! — фыркнув, соглашаюсь я.
С Сашкой на руках я ставлю молоко, и пока мы умываемся, смеясь и брызгаясь, оно успевает залить половину плиты.
— Не будет кафы? — расстроено возит он ложкой по столу, пока я пытаюсь быстро стереть следы первой неудавшейся попытки.
— Ещё как будет! — вскоре молоко долито, успешно доведено до нужной температуры и через пятнадцать минут готовая каша лежит у нас в тарелках.
— Голячо! — хнычет сын.
Тот самый, который минуту назад не мог ждать, требовательно стуча ложкой по столу. Ещё бы не горячо! Быстро переливаю овсянку в плоскую тарелку, дую и ставлю перед нетерпеливо ёрзающим Сашкой его любимое блюдо.
Александра Борисовна приходит в половине девятого. Услышав характерный звон открывающих дверь ключей, я замираю с тушью в руках, плохо понимая как мне вести себя с Кириллом при сыне, но раздаётся её: «Доброе утро!», и Сашка срывается с кресла, в котором до этого перебирал мою косметичку.
— Доброе утро! — закончив с глазами, я выхожу из спальни.
— Удалось выбраться пораньше, — обнимая Сашку, весело признаётся она, — в поликлинике практически не было очереди!
— Александра Борисовна, давайте мы запишем вас к хорошему кардиологу! — уже в который раз предлагаю я ей. — У Кирилла есть замечательный знакомый — мастер своего дела! — я осекаюсь, но Александра Борисовна не замечает мою заминку. Или делает вид. Не удивлюсь, если ей давно известно о том, свидетельницей чего вчера оказалась я.
— Кира, поверьте, в моём возрасте уже ни один мастер не поможет! — смеётся она. — Ну, что вы сегодня делали? — обращается она к Сашке.
— Ели сголевшую кафу! — торжественно признаётся он, а я иду собираться.
Глаза накрашены сильнее, чем обычно, на мне — чёрные джинсы, чёрная футболка и часы на тёмном кожаном ремешке. Lady in black. Долго изучаю собственное отражение и иду переодеваться — чёрта с два я обрадую Меркулову и Хоффмана траурным видом!
— Александра Борисовна, я убежала! — через пятнадцать минут я заглядываю в детскую и ловлю в объятия сына.
— Плиходи быстлей! — шёпотом просит он. — Мы тебе слона налисуем!
— Обязательно, мой хороший! — крепко целую его и, махнув няне, выхожу.
Михаилу Германовичу я позвонила ещё вчера, сидя в машине перед «Надеждой», со сведёнными судорогой пальцами и ощущением краха своего персонального уютного мирка. Давний знакомый моих родителей, он находился на связи практически круглые сутки, и именно Михаил Германович составлял наш с Кириллом брачный договор.