Измена. Приобретая себя - стр. 23
– Милая моя, – охает мама в трубку.
– Он сказал, – практически заикаясь, говорю, – что я убогая… Что… разлюбил…
– Вот же мудак, – говорит мама и сразу же добавляет: – Прости, господи. Полнейший козел!
Я ничего не отвечаю, продолжая горестно плакать в трубку. Еще никогда прежде я не плакала настолько горько. Настолько отчаянно, что практически сгибалась пополам от саднящей боли в груди.
Не знаю, сколько времени длился наш разговор, но мама старалась меня развеселить, постоянно хвалила меня и говорила, какая я у нее замечательная. И я успокоилась. Правда, мне потребовалось бы больше времени, чтобы прийти в себя, если бы я не поделилась с мамой своими переживаниями.
– Мне точно не нужно приезжать? – спрашивает в сотый раз мама на том конце провода.
– Нет, мам. Спасибо… Мне легче.
– Смотри, а то я подъеду…
– Спасибо, мам, правда, не надо… – говорю как можно искренней. – Я пойду… Нужно привести себя в порядок, а то завтра на работу…
– Да-да, – восклицает мама. – Время позднее, и надо выспаться перед завтрашним днем!
– Да…
– Давай, мое солнышко, иди, ложись спать.
– Так и сделаю…
– Я люблю тебя!
– И я люблю тебя, мам!
И мы разъединяем звонок.
Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Воздух приятно обжигает легкие, но не успеваю расслабиться, как слышу звонок в дверь.
Взгляд падает на настенные часы, которые показывают одиннадцать часов вечера.
Интересно, кого это занесло в столь поздний час?
Вытираю остатки слез, медленно идя к двери. Смотрю в глазок, и сердце резко падает в пятки. Дрожащими руками открываю дверь, и на пороге стоит Миша.
Глаза в глаза. Лицо Миши искривляется в довольной ухмылке. По всей видимости, он заметил еще не высохшие слезы на моих щеках.
– Я за вещами, – оповещает меня тот и отодвигает рукой от двери, чтобы я дала ему пройти внутрь. Провожаю его взглядом. Он, даже не разуваясь, проходит в комнату и становится на белоснежный ковер, совершенно не обращая на меня внимания. Словно меня не существует. Словно я – пустое место..
Миша открывает большую спортивную сумку и демонстративно, открыв дверцу шкафа, начинает выпихивать вещи на пол.
Облокачиваюсь на дверную коробку, сложив руки на груди. Миша выглядит выспавшимся, довольным и сияющим от счастья. Правда, его глаза говорят об обратном. Возможно, мне показалось, но я отчетливо видела, как в его глазах промелькнул огонек злости. Маленький, едва уловимый блеск заострил на себе мое внимание.
– Ты хотя бы поздоровался для приличия, – цежу сквозь зубы. Безусловно, мне неприятно, что меня не считают за человека: обходятся, как с пустым местом.