Измена. Одиночество вдвоем - стр. 11

– Почти два года. Помнишь, ты тем летом резко уехала из дачного посёлка из-за сорванного мальчишками крана? Алёшенька выпил тогда и остался один, чтобы на следующее утро всё в доме выключить и закрыть. Вот он тогда мне и рассказал, как страдает. Как его тяготит твоя болезнь. Как он не может от тебя уйти из-за этого...

Ольга ещё что-то бормотала, я уже плохо слышала. Сердце стучало в ушах. Живот скрутило, будто холодный камень поселился в желудке. Склизкий. Шевелящийся. Тошнота горьким комом поднималась к горлу, и я сорвалась, полетела в туалет.

Меня выворачивало от отвращения и мерзкой пошлости ситуации.

Олька суетилась рядом и только усугубляла тошноту своим запахом и видом.

– Уйди, меня от тебя тошнит! Дура! – прохрипела я между спазмами.

Мерзость какая. Банальщина и гадость. Бежать отсюда навсегда! – думала я, умываясь в ванной.

– Прости меня, – пробормотала Ольга, наблюдая, как я обуваюсь в коридоре.

– Какая болезнь! Дура! Я на трёх работах, по-твоему, больная впахивала? Куда ты свой мозг дела? Идиотка! Разыскивай сама теперь своего Алёшеньку, куда он или вляпался, или свалил, выходит, от нас обеих! Дарю тебе этого колобка. Обо мне – забудь! – отчеканила я ей в глаза, переступая порог.

Какая я дура! Мне же прямым текстом муж сказал, что уходит к другой! Какие тайные смыслы я искала в этом? И зачем? Оправдать его?

Страдала, что он защищает семью от угрозы. Кто? Лёша? Себя, любимого и единственного принесёт в жертву? Кому? Детям, которых он не замечает? Жене, которой изменяет даже с её подругой.

С подругой.

Это было больно.

Мы с Ольгой дружили ещё со школы. Она перевелась в наш класс из другого района и как-то так сложилось, что у меня с этой эльфийского вида умненькой девочкой, оказалось много общего. Одинаковые взгляды на книжных героев на уроках литературы. Одинаковые вкусы в поэзии в старших классах. Мы читали с ней одни книжки, жили похожими принципами.

Даже разойдясь по разным институтам, мы не потеряли друг друга.

Я думала, что не потеряла.

Я верила.

Слепая курица.

У меня, как это ни странно, злости на Ольку не было. Она мне стала омерзительна. Вся. От кончиков ухоженных ноготочков до белобрысой макушки.

Даже запах её духов отвратен теперь.

Смогу ли я теперь пить кофе? Воспоминания о напитке вызывают спазмы в желудке.

Из-за злости я и не заметила, как подкатила к дому.

Наш дом – башня с одним подъездом. Перед входом стояла узнаваемая машина скорой помощи. Перепады температуры в мае не проходят даром ни для кого.

Как же я удивилась, когда, зайдя в квартиру, обнаружила врачей скорой у себя в квартире.