Измена. Незаменимых нет - стр. 43
Я очень горжусь своей девочкой.
Герман не приезжает до самого вечера. Так что хорошее настроение удается растянуть почти на целый день.
Я даже почти забываю о том, что он должен приехать.
Закончив с рабочими вопросами, достаю из сумочки подаренную дочкой открытку и любуюсь бумажными цветами, приклеенными к картону.
Самые важные цветы в моей жизни.
Дергаюсь от испуга, когда дверь чуть ли не отлетает в сторону, ударяясь об стену. Герман всегда так входит. Будто эта дверь ему что-то плохое сделала.
О том, чтобы стучаться речи и подавно не идет.
Быстро прячу Дашину открытку под стол на колени.
- Добрый вечер, Герман Степанович, - раздраженно цежу я сквозь зубы. – Да, пожалуйста, вы можете войти.
Брови Германа взлетаю верх.
- Я в курсе, Ань, - говорит он, подходя к моему столу, чтобы шлепнуть на него сверху увесистую стопку документов. – Покажи это юристам, а в следующий раз подпишем и закроем все наши вопросы.
Я тяну стопку ближе к себе.
- Спасибо, - мне хочется быть вежливой.
Не то, чтобы этот человек в самом деле заслуживал благодарности.
- Я это делаю ради Давида, - Герман все-таки не удерживается от презрительного взгляда в мою сторону. – Не ради тебя.
Равнодушно пожимаю плечами. Ничего другого я и не ожидала.
Жду, когда Воецкий покинет мой кабинет, но он не уходит.
Стоит и смотрит на меня, будто на непонятный экспонат в музее.
Ерзаю на стуле под его неприятным пристальным взглядом и запоздало понимаю, что столкнула тем самым с коленей открытку.
Картонка соскальзывает с юбки и с тихим шорохом приземляется на пол у моих ног.
Я застываю каменной статуей, а Герман поднимает вверх одну бровь.
- У тебя что-то упало, - говорит он.
Качаю головой, стараясь не выдать волнения.
- Тебе показалось, - говорю и чувствую, что краснею.
Обе брови Германа взлетают вверх.
Я всегда краснею, когда вру, и есть вероятность, что Воецкий помнит об этом.
Паника сковывает мое тело, когда Герман приседает на корточки рядом с моим столом.
Он поднимает с пола Дашину открытку и встает обратно на ноги с ней в руках.
Вертит задумчиво картонку в руках. Касается пальцами бумажных цветов.
- Все-таки что-то упало, - говорит он и кладет открытку сверху на стопку бумаг.
Молчу, не зная, как реагировать. Но Герман, к счастью, не развивает тему.
В кабинет стучит и заглядывает мой секретарь.
- Анна Сергеевна, звонил Карим Надирович. Он просил передать, что заедет сегодня. Очень просил Вас подождать его.
Секретарь уходит, закрыв за собой дверь.
А я смотрю, как багровеет от гнева лицо Германа.
- Это для него ты так разоделась? – спрашивает Воецкий, опуская взгляд на мои ноги, которые ему видно сбоку от стола.