Измена. Моя. Ты не уйдёшь - стр. 36
Так и ждёшь, что ремень либо лопнет под его напором, либо и вовсе задушит бедолагу.
Как знать, может как раз и поэтому лицо его такое пурпурное…
Я спешу отвести взгляд и невольно прикрываю ладонью рот. Надеюсь, никто не замечает, но я не виновата, что от вида этого пациента моя тошнота усиливается.
— Наташа, — голос санитарочки оказывается не менее резким, чем недавний скрип колёс кресла, — это ведь тебе поручили его отвезти на МРТ, а не мне! Хочешь, чтобы после него и меня лечить пришлось, или что?
Медсестра мнётся в ответ, косится на меня, будто не знает, что делать и говорить.
И почему не может просто отмахнуться? От неё, или от меня…
Дойти до выхода я и сама уже могу.
— Могла бы подождать, — наконец произносит она.
Но санитарка лишь хмурится в ответ.
— Это ты ему скажи и тем, кто ждёт его уже полчаса!
Она снова мнётся.
— Я пойду… — решаю заверить её, что всё в порядке и как бы с намёком киваю. Мол, иди!
Но она отпускать меня просто так не хочет, это видно по глазам. Приближается ко мне на пару секунд и шепчет:
— Подождите меня здесь, это важно! Я мигом.
И спешным шагом направляется к девчонке, чтобы перенять у той коляску и скрыться вдали коридора за поворотом.
Я вновь хватаюсь за стену, чтобы не упасть. И что же важного она хочет сказать или сделать?
Я не могу выбросить из головы, что где-то здесь мой муж, что он может увидеть меня и тогда…
Собираюсь с силами и двигаюсь к выходу.
— Алекса… — вздрагиваю от знакомого голоса.
Ускоряю шаг, но Марат хватает меня за предплечье. Не успеваю даже крикнуть, как он сжимает мне рот горячей ладонью.
А где-то там меня ждёт Ильдар.
У нас ничего не вышло…
17. Глава 17
Марат
Только закончился дождь и я рассматривал блики от света фонарей на мокром асфальте, пока машина плавно скользила по мостовой. Каждый раз наезжая на лужу, из-под колёс вырывался фонтан брызг.
Боковым зрением я не спускал взгляда с Алексы.
Жена сидела, отвернувшись от меня в другую сторону, с закрытыми глазами и прижав колени к груди. Дышала настолько незаметно, что я периодически вслушивался, доносятся ли звуки.
Всю дорогу, как только мы отъехали от больницы, Александра молчала. Вернее, замолчала она ещё раньше. После того как залепила мне со всего размаху пощёчину, в тот момент, когда я её поймал при побеге.
Щека горела до сих пор.
Двери гаража разъехались в стороны, и машина нырнула в лоно парковки.
— Знаешь, ты, конечно, можешь молчать и игнорировать меня, делая вид, что я не существую, но ведь рано или поздно всё равно это закончится, — сказал я, заглушая мотор. — Так что я подожду.