Измена. Мой ласковый и нежный врач - стр. 18
— И ещё: к нам моя племянница на пару месяцев переедет. Девочка сейчас нуждается в поддержке близких. Она, кроме Жени, – моя единственная родня. Я не могу, да и не хочу, ей отказывать… Стас! Ты меня слышишь? Сбавь скорость, пожалуйста.
Дождь потоками хлещет в лобовик, видимость практически на нуле, а муж, словно бы и не замечает этого. Гонит как безумный, не реагируя на мою просьбу.
— Стас! Сбавь скорость! Мне страшно.
— Страшно?! Ох, ну тогда конечно! Слушаюсь и повинуюсь, моя госпожа! Как же я могу пойти против твоей воли?! Твоё слово – закон! Да? Так я должен реагировать? Безропотно выполнять твои капризы? А своё собственное мнение засунуть куда подальше? Ты же у нас в семье за главного! А я так, с боку припёка? Мои желания тебя совсем не волнуют. Ой, вот только избавь меня от своих слёз! Сидишь тут, разыгрываешь из себя обиженку. Если ты, моя дорогая, решила, что тебе удастся превратить меня в бесхребетного каблука, то обломайся! Я – мужчина! Я – глава семьи! И либо ты будешь делать так, как я скажу, либо…
Договорить он не успевает. Влетев на всей скорости в глубокую лужу, машина окончательно теряет управление. Нас резко заносит, автомобиль идёт юзом. Стас пытается вернуть управление, выкручивает руль, вжимая педаль тормоза. Наверное он делает что-то не то, так как это совсем не помогает. Напротив, нас кидает из стороны в сторону, закручивает и бесконтрольно несёт куда-то вбок.
Словно со стороны слышу свой пронзительный крик. Из-за сплошной завесы дождя вылетают очертания фонарного столба. Он стремительно приближается, несётся на нас, не оставляя ни единого шанса избежать столкновения. Стас ещё пытается что-то сделать, но я понимаю, что уже ничего не исправить. Заглушаю рвущийся из груди вопль и инстинктивно прикрываю живот. Мир сжимается, рвётся на части со скрежетом сминаемого железа, со звоном вылетающих стёкол. Я не успеваю почувствовать боли – вслед за жутким ударом наступает полная тишина. Темнота, вакуум, в который уже не проникают ни ощущения, ни звуки. Чёрное ничто из которого мне уже не суждено выйти прежней.
***
— Люб, тут Синицына очнулась. Позови Черезова, — тёплый сочувствующий голос, мягкая прохладная ладонь, убирающая с моего лица непослушную прядку волос, — Тише, милая, тише. Всё хорошо. Тебя прооперировали. Ты в реанимации, но это стандартная процедура. Сейчас доктор придёт и всё тебе расскажет.
***
Седовласый мужчина склоняется надо мной, осматривает, светит ручкой-фонариком в глаза, сверяется с показаниями присоединённых ко мне приборов.
— Так, ну, в общем-то, всё идёт как надо. Давление и сердцебиение в норме, температура тоже… Говорить не пытайся, с трубкой это не самый лучший вариант. Потерпи немного, если всё хорошо, то завтра её уберём. Моргни, если поняла.