Измайловский парк - стр. 13
– А ты жалеешь своих больных? – спросил ее как-то Валерка.
Ему тогда было лет двенадцать.
Мать кивнула:
– Конечно. Только, понимаешь… Совсем не так, как ты это себе представляешь. Моя жалость – она отстраненная, далекая от больного. Ведь если подпустить ее к себе, начать плакать над каждым пострадавшим, пиши пропало! Лечить ты их уже не сможешь – все твои силы уйдут на эту жалость. Тут либо жалеть, либо помогать и спасать, третьего не дано. Но ты, Валерик, помни: если ты врач, то перед тобой больной человек, как бы он себя ни вел! Ему тяжело, плохо, он мучается, с трудом справляется с болью и тревогой… И ему приходится порой многое прощать. Через не хочу и через не могу. Потому что иначе нельзя.
Тогда он не очень понял мать, но запомнил ее слова. Позже дошло, как это трудно – прощать людей… Любых – и больных, и здоровых. И трудно всем без исключения.
Порой он задавал матери неожиданные вопросы:
– А зачем в морге сторож? Мертвецы ведь убежать не могут… И насколько я понял, человек не может жить без головы, так? Следовательно, если человек отвинтит себе голову – то он умрет, правильно я понимаю?
Галина Викторовна смеялась.
Валерка вырос в атмосфере медицинского дома. Здесь всегда говорили о почках, печени, тромбофлебитах, швах, скальпелях, анестезии… Отец Валерия Михаил Дмитриевич Туманов занимался пересадкой почек и защитился. Мать с уважением повторяла, что защитился блестяще.
– Когда кто-то пытается утверждать, например, что «язва неизлечима», я отвечаю так: «Батенька! Есть всего две неизлечимые на сто процентов болезни: бешенство и рак в четвертой стадии. Ну, может, еще рассеянный склероз…» И все! – говорил матери отец.
Валерка прислушивался.
Мать тоже нередко делилась «ожоговыми» впечатлениями.
– Девушку привезли… Так кричала, бедная! Схватилась за невыключенный кипятильник. Рука никуда…
А еще был сегодня мужчина. У него упал включенный паяльник, и этот бедолага тоже машинально взял свой инструмент. В больнице хвастал, что даже не орал. Не очень верится, думаю, немного приукрасил. Но должно быть, кричал все-таки меньше и короче, чем дама, – мы по-другому устроены. Но говорит, в воздухе почувствовал запах горелого мяса. Рука долго будет заживать…
Недавно отец рассказывал про экстремальную операцию для лечения позвоночника:
– Больному удаляют ребро. И из этого ребра вытачивают…
– Еву! – быстро вставил Валерий.
Родители дружно ласково засмеялись.
– …которую потом сажают тебе на шею.
Отец выразительно хмыкнул:
– Я имел в виду, что специальный разъем из кости вставляют в шею… Но мысль твоя развилась довольно удачно!