Изгои Средневековья. «Черные мифы» и реальность - стр. 6

А получив жалобу одного раба на то, что его, христианина, насильственно обрезал его хозяин-еврей, Геласий не спешил наказывать, но назначил епископское расследование, заметив, что как еврей мог нарушить закон и покуситься на своего раба, тем самым оскорбив христианскую веру, так и раб может лгать и наговаривать на своего хозяина с целью получить вольную.

Спустя столетие после Геласия ту же неоднозначность в своей еврейской политике проявлял другой выдающийся папа и отец церкви Григорий Великий (590–603), во многом определивший политику последующих пап по еврейскому вопросу. В своей риторике Григорий был довольно суров, как правило, называя иудаизм не только «суеверием» (superstitio), которое может «загрязнить» христианскую веру и обмануть простых христиан, но и «бедствием» (perditio). Разумеется, как глава христианской церкви, он желал бы исчезновения этого «ветхого» верования и обращения евреев в христианство. Но в то неспокойное время, когда византийский император более не обладал политической властью в Италии, и все гражданские вопросы приходилось решать папе, перед лицом новых возможных войн ему был необходим гражданский мир, в частности лояльность евреев и лояльность по отношению к евреям. И Григорий в своей булле Sicut Judaeis («Подобно тому как иудеям…» – буллы называются по первым словам), ставшей основой будущих папских «конституций об иудеях», сформулировал принцип баланса защиты и ограничений: «Подобно тому как иудеям не должно давать разрешения делать в их синагогах что-либо сверх того, что позволено законам, так и в том, что дозволено им, они не должны терпеть никакого ущерба».

На практике ему приходилось решать три проблемы: наличия рабов-христиан у еврейских хозяев, оскорбления еврейской религии и мирного привлечения евреев в лоно церкви.

Реагируя на доносы о том, что евреи покупали христиан в рабство, а то и совращали рабов-христиан в иудаизм, Григорий написал множество писем – франкской королеве Брунгильде, епископам, священникам, требуя, чтобы все евреи-рабовладельцы в течение 40 дней продали своих рабов-христиан христианам и чтобы впредь, если раб-язычник лишь выразит желание креститься, его уже нельзя было бы продавать еврею. В то же время он защищал право евреев на исповедание своей религии, в частности, неприкосновенность синагог, настаивая на том, что привлекать иудеев в лоно церкви нужно добротой и силой убеждения, а не насилием, угрозами и репрессиями. В рамках этого метода «пряника» он советовал уменьшать налоговое бремя для крестившихся евреев, обедневших после своего крещения вследствие потери дохода в еврейской общине или наследства, – даже назначать им умеренную пенсию. Очевидно, епископы слушались его через раз (что верно для папства той эпохи в целом). Ему возражали, что такие обращенные будут неискренни, выбирая христианство ради пенсии, а не ради веры в Иисуса, на что Григорий отвечал, что зато их дети будут более искренни. Были и возражения с другой стороны, от тех клириков, кто мечтал дешево и сердито решить еврейский вопрос путем принудительного крещения, но папа строго запрещал это, указывая, что крещенные насильно при первой возможности отпадут обратно в иудаизм.